Мои родители воспитали во мне замечательную память, тренируя
ее с самого младенчества, только вот воспитывали они ее странным
образом…своеобразным, так сказать. Ну, вы все знаете, если что-то яркое
случилось с вами, вы это уже не забудете никогда. Видимо, пользуясь этим
фактом, родители и воспитали мою память.

Всё началось с первого купания. Это я плохо помню очень
плохо. Эти двое решили, что я кот 80 лвл и извернусь, в то время, когда они
меня за ногу опускали в воду. Но я, как последний Титаник, пошел ко дну, после
чего, меня вытащили из воды всё за ту же ногу. Только потом уже купание было
как надо.

Следующий эпизод помню довольно четко. Мне год с гаком. Мама
часто с утра открывала закрытые с ночи шторы. Даже не часто, а всегда. И вот
воскресенье. Утро. Я проснулся, ясен красен, первым. Часов так в семь утра.
Родители еще лежат, просыпаются, в то время, как я, мелкий гаденыш, прыгаю по
ним. Потом у меня в голове рождается офигенная идея! А почему бы и не открыть
мне шторы самому! Да будет свет! И вот я уже стою на папиной спине, готовлюсь к
прыжку. Мама просто ступала одной ногой на подоконник, а другой оставалась на
кровати. А я уже лечу, почти хватаясь за подоконник, но, вот неудача, лбом
ударяюсь о батарею, что была под подоконником! Тут родители из-за меня удачно
профукали своё офигенное утро и поперлись со мной в травмпункт.

Как-то позже, мне тогда полтора было, я решил, что будет,
наверное, очень высоко и клёво находиться на спинке большого кресла. У нас было
замечательное кресло! Большое! Обитое чем-то мягким. И вот я уже там, на
вершине Эвереста, как мне казалось. И что вы думаете? Теряю равновесие и
плюхаюсь всё тем же бедным лбом об пол. Травмпункт.

Ребенок я энергичный, и когда мне было два года, было очень
удачным мое падение кубарем с лестницы, когда мы с мамой спускались просто
мирно погулять.

Мама оставила меня поиграть в комнате одного, когда мне было
два года. Играл я частенько вслух. Как бы озвучивая игрушки. Мама с кухни, пока
готовила, оценивала ситуацию. Есть звуки или нет? Ну, вы поняли. И вдруг она не
слышит ничего, кроме “П!”, потом пауза, “П!”, опять пауза, “П!”. Она
выглядывает с кухни. Лица ее я не помню, но помню, как заметил коробочку
интересную на полке. Я ее взял. На ней были разные кнопочки, которые я стал удачно
выгрызать оттуда и плевать (так называемый, “П!”). Это был новенький папин
калькулятор. Папа был в ужасе. Вот его лицо я помню… Я выдвинул версию склеить
всё обратно… Не вышло.

Вот такое у меня было детство. Всем бобра и приключений!