Замёрзшие пальцы дрожат, срывая верхнюю часть пачки сигарет и выскребая оттуда последнюю оставшуюся. Бонд с кнопкой, вечная любовница любого курильщика. Когда тишина прохладного вечера давит на уши, то щелчки зажигалки становятся искуплением. Я жадно затягиваюсь последней сигаретой, выпуская слабый дым изо рта. Зубами с трудом нахожу капсулу и сжимаю её, слыша треск. Мне уже всё равно, что подумают люди, всё равно, что подумают те, кто ждут меня дома, я просто сжигаю свои губы и лёгкие, вдыхая дым через нос, кашляя и слыша громкий хрип через собственный кашель.
Наблюдая за тем, как неровно подожглась табачная бумага, я щёлкаю зажигалкой ещё и ещё, всё равно не попадая на единственный целый кусочек, и в конце концов ругаясь и делая две глубокие, болезненные затяжки. Сигарета наконец-то засветилась равномерно. Как бы холмик на кончике, и я наслаждаюсь красновато-оранжевым цветом, скрытым тёмными, догорающими кусочками листков табака. Хмыкаю, ухмыляясь собственным мыслям. Я просто идиот, разрушающий свои лёгкие, просто дурак, сжигающий свои пальцы, просто дегенерат, отрывающий кусочки от собственных губ и пачкающий кровью фильтр дешёвых сигарет.
Постепенно сигарета кончается. С каждой затяжкой всё меньше, с каждоё затяжкой всё глубже. Сердце начинает биться быстрее, затяжки становятся более нервными, и вот я выпускаю дым из ноздрей, постепенно вжимая останки сигареты в деревянную скамейку. Несколько мелких искорок — и всё кончилось. Мир разрушился. Словно струна, оборвавшись, ударила меня по пальцам, оставляя болезненный красный след. Словно сама вселенная ударила меня под дых.
Но жизнь продолжается. Она должна.
И я поднимаюсь со скамейки, и, прокашлявшись, продолжаю свой путь. Один, в темноте, я быстрым шагом иду куда-то, сам не имея понятия, зачем лететь в никуда, отталкиваясь от холодного асфальта разорванными кедами. Я вечно бегаю, вечно пытаюсь сбежать от самого себя, направляясь в никуда.
Обычно с ледяными руками на улице
Очень схожие мысли