Вот Петр Михайлович сидит на стуле напротив окна. Он глядит в окно и видит в нем кусочек голубого неба, молодой клен, а также весенних птиц, то и дело садящихся на ветки или пролетающих мимо. Петр Михайловивч - фамилия его, между прочим, Жмаков - очень любит чай, и - да! - в его руке как раз чашка горячего, черного, под стать глубокой натуре, индийского чая. Жмаков пьет неспешно, аромат чая освежается легким ветром.

Вот в дверь постучали. Это была тяжелая, дубовая, с кожаной обивкой, дверь. Постучали еще раз; Жмаков вздохнул и, с легким благородным кряхтением, поднялся со стула. Чай поставил на чайный столик (как, впрочем, и полагается); направился медленными, исполненными приятной лености шагами в другой конец гостиной, в коей он находился все это время, а далее в прихожую; ветерок колыхал полы мягкого домашнего халата, глаза его все время щурились от играюшего зайчиками последполуденного солнца.

Вот, наконец, гость воспользовался дверным звонком.

-Обождите минуту! - Жмаков уже подходил к двери. Отворил ее, - Ах, Дмитрий Михайлович, милый друг мой!

-Здравствуйте, Петя! Каков вид ваш - неужто дремали Вы?

-С этакою-то атмосферой, конечно, подремать не грех, да вот все не дремлется. Ну же, проходите скорее!

Дмитрий Михайлович вошел в скромную прихожую и обосрался.