- Ну, возьмете ее?
Он подождал несколько секунд и повторил вопрос:
- Так ты будешь брать ее или нет? Чего ты вылупился?
Напротив меня был продавец женских шляпок. По правде сказать, он вылупился даже больше, чем я, но об этом я решил ему не говорить. Дверь была направо.
- Нет, вы знаете, я не буду.
- Ай, что ж тогда ты так вертишь ее? Положи ее на место! Нет. Нет. Дай ее сюда, хватит. Что с тобой вообще такое? Господи, что за люди-то, я уже прямо не знаю... - это были последние слова от него, что я слышал.
Любопытно, что мужчина продает женские шляпки. Интересно, он так разговаривает со всеми покупателями? А на улице хорошо! Я перейду на теневую сторону улицы, там есть лавочка. Я выберу ту, которая немного дальше от этого магазина, напротив кафе, повторяющего какое-то популярное кафе в Америке - таких уже было очень много.
- Вы не против, если я присяду здесь?
- Что?
- Не занято тут у Вас?
- А, да, садитесь.
Это был мужчина достаточно обычной внешности, что, кстати сказать, становилось все более редким. Одет тоже был просто, из сумки торчала бутылочка с газировкой.
- Вот у них просто там все, видать, в Америке? - вдруг сказал он мне. - Как Вам вообще это все?
- Америка? Или что?
- Вот эта их простота. Да я на кафе смотрю. Вы знаете, я сейчас читаю книжку одну, американца какого-то - ну вот всё они так просто пишут. И так умно при этом. Ловко вот. У нас куда реже так.
- Плохо пишут?
- Хорошо, хорошо! Нет, мне очень нравится! Но все у нас так сложно всегда. Ну, вот у нас всегда все с трагизмом, а у них все с иронией такой легкой.
- По-моему, очень многого стоит такая ирония. Да не легкая она! Стойте-ка! Нет, все это так одним махом не рассудишь. И еще ведь языки разные.
- Да-а, язык - это тоже!
- Вы в оригинале-то читали?
- Нет, я не так хорошо знаю другие языки. А вот как по-Вашему: многое в нас от языка?
- Думаю, не так много. Но вопрос сложный.
- У меня такое ощущение, что как раз потому у нас все так... многогранно, что ли. Точнее, у нас все кажется каким-то трепетно неясным, понимаете?
- У них, что ли, ясно?
- Нет, Вы послушайте: именно трепетно неясным. Нам мучителен выбор, а они будто так просто говорят: Бог с ним всем. Нет, вот знаете, я понимаю, там всякое бывает и у нас, и у них. Вот у нас бывает образ какой-нибудь простой женщины, знающей одну простую истину, которая разбивает любую двусмысленность. Ну вот такая, прозрачная сквозная истина, представляете, о чем я говорю, да? Да и у них бывает большая дилемма. Хотя вот тоже, если дилемма у них, они скажут: ну да Бог с ним, один раз живем, - а мы скажем: ну вот и все, пробил мой час.
- Наше ведь это выражение. Один раз живем. Наше оно.
- Да нет, Вы именно образ уловите. При чем тут наше - ваше? Да и вообще дело-то в чем. Вот я что подумал: смирение есть и там, и тут, а вот так поглядеть, у нас и оно трагичное, а у них снова какая-то ирония. Да и у нас ирония, конечно, да и тоже горькая, но горечь-то разная! Даже у напитков разная горечь у нас и у них.
- Ох, слишком это обобщенно. Не люблю, когда так. Ничего не могу сказать. Да и, по-моему, не совсем верно.
- Ну, я только как идею. Я сам-то только сейчас это придумал.
- Только сейчас...
- Ну да. Нет, ну представьте как оттенок того, что является действительностью. Ну есть ведь оттенок!
- Ну, может быть.
- Я вот люблю подумать обо всем этом.
- Об Америке?
- Да хоть об Америке. Нет, я вообще обо всем. Мы про язык говорили. Насколько много в нас от языка? - мне вот кажется, что очень много. Только природа общается с нами непосредственно. А когда мы растем, нас учат наши родители, наши сверстники, ну и так далее - язык всюду. И логика языка нас учит логике в принципе. И всякое такое...
- Ну и что же делать?
- Ну а вдруг как раз поэтому все так и по-разному?
- Нет, я не об этом. Мне опять это как оттенок воспринимать, да? Есть что-то такое, да, но все равно я не вижу смысла особого в этом. Я вот о чем. Ну пускай язык виноват - и что делать-то?
- Но это ведь о том, как у нас мозги работают! Вам интересно думать про мозги?
- Я иногда читаю что-то про это.
- Меня с детства волновал вопрос, знаете? Такой вопрос: почему я - это я? Я не буду много рассказывать об этом, я вот только недавно одно понял. Нет никаких мета-сознаний, которые занимают предоставленные им мозги и тела. Мое сознание - это факт существования моего мозга. Я думал, что я мог бы равносильно быть чьим-то другим мозгом, но дело в том, что на самом деле нет такого, что кто-то ЯВЛЯЕТСЯ кем-то, есть просто мозги, и есть в этих мозгах что-то такое, что заставляет эти мозги делать то, что они хотят делать. И вот это что-то - и есть то, как я понимаю, что мой мозг - это мой мозг. Ладно, мне трудно говорить об этом. Сколько бы я ни думал об этом, наступает момент, когда я путаюсь. Вот я и запутался.
- Почему это Вас так сильно волнует?
- Ну а почему нет? Вы же думали о том, что будет с Вами после смерти?
- Естественно.
- Ну так ведь это все, считай, одно и то же.
- Ну-у, как сказать...
- Не надо, я точно знаю, что это все очень тесно связано. И еще вот какая вещь: когда ты знаешь вопрос, на который не в силах дать ответ - это жутко и невыносимо, а еще любопытно и все такое... А вот когда ты знаешь вопрос, который не в силах задать - вот тут уже совсем страшно становится. Это я к тому, почему это меня так волнует.
- А что, если в каком-то языке есть какое-то слово, которое бы обозначало Ваш вопрос?
- Хотел бы я знать этот язык! Нет, а я думаю, что... хотя вот действительно. Вот видите, как много от языка зависит?
- Ну, я не очень серьезно говорю.
- Да и я тоже. Но все равно тут так это... - он повертел рукой в воздухе, обозначая что-то неопределенное, - этак, - завершил он свою мысль.
Мы сидели несколько минут молча. К тому моменту уже начинало немного слепить даже в тени, но еще было достаточно прохладно и приятно. Вообще день был очень хороший, очень приятный, люблю такие дни. Кафе напротив начинало набирать ощутимое количество посетителей, сегодня они ходили преимущественно компаниями. Все это очень успокаивало и давало большую надежду на все, что угодно.
- Вы пить хотите?
- Что?
- Мм, - он показал мне бутылку с газировкой.
- Это сладкая? Нет, я сейчас не хочу сладкой.
- А я вот очень люблю. Ну, я знаю, вредно... Со своими размышлениями о вредном я иногда напоминаю себе старика, - мужчина улыбнулся. - На самом деле, я это несерьезно.
- А старики серьезно, думаете?
- А черт их знает.
Этот мой новый приятель стал мне немного симпатичен. Даже при всей своей наивности, умело обыгрываемой и отыгрываемой скептицизмом, он казался мне разумным малым, чистым в своих намерениях. Я думал о том, что, возможно, потом он сможет отмести все ненужное, а еще возьмется за что-то более цепко. Я думал так, не чувствуя за собой власти наречь его Разумным Малым, - он просто стал мне немного симпатичен. Да и думал я больше нужного.
Из кафе вышли две девушки с кофе в стаканчиках - так очень часто делали в последнее время.
- Кофе ведь тоже очень вредный, поди. Я не очень знаю об этом всем, конечно. А вообще интересно, сколько вредных вещей люди придумали...
- Ну, полезных тоже немного.
- А ведь сколько всего вещей люди придумали, а? Кофе вот. Как вообще человек додумался варить его? Да ладно кофе! - как вообще человек придумал телевизор!
- Ну, это был длинный путь, наверное.
- Это я не говорю про то, что сейчас творится... Нет, я не знаю, у меня такое ощущение, что где-то меня обманули.
- Обманули?
- Ну а откуда все это?
- В смысле, вообще все?
- Да, вот вообще все.
- По-моему, это скучно. Скучно думать о том, откуда все взялось. Я о том, что понятно, что тут рассуждать почти бессмысленно в нашем положении.
- Мне один приятель как-то рассказал. Любопытная идея. Есть такая теория, ну, или философия, полушуточная. Она называется прошлый четвергизм. Ну, и там говорится, ну, то есть, полагается, что вся вселенная была создана в прошлый четверг, и тогда же были созданы все якобы воспоминания в наших мозгах о том, что было до этого прошлого четверга.
- Гм.
- Ведь не так плохо, а? Очень остроумно, а при том еще и заслуживает право на существование.
- Ну, это философия, как-никак. Я думаю, что любая из них заслуживает право на существование.
- Ну а эта - в особенности. Ведь ничего не противоречит. Я имею в виду, что понятное дело, что философий много таких, которые специально так организовали, что ли, чтобы они не противоречили ничему. Но тут это... ну не знаю, меня это затронуло, это интересно лично мне, в конце концов.
- А вот скажите: может быть так, что вселенную создали в прошлый четверг, но воспоминания обо всех предшествующих днях недосоздали?
- В смысле?
- А что, если быть еще более точным, - что если вселенная появилась сегодняшним утром, а вот у меня - именно у меня - не хватает воспоминаний, чтобы узнать, каким же это образом я сегодня утром попал в шляпный магазин?
- Вы шутите? Почему Вы так смотрите?
- Я правду рассказываю. Нет, успокойтесь, я это так, задумался вдруг. Просто сегодня утром я, видимо, чем-то увлекся и забрел в магазин с женскими шляпками и даже взял одну в руки. Я не сразу понял, о чем меня спрашивает продавец, а потом заметил, что происходит, и вышел оттуда поскорее и потише.
- Как забавно. Да, случается такое, словно провалы какие-то.
- А знаете, я вот так подумал. Чушь эта ваша философия. Любопытно, конечно, но в качестве упражнения по софистике. Или как это назвать... Я думаю, что в прошлый четверг вселенная появилась не просто со всем тем, что в ней было, не просто с воспоминаниями людей о том, что якобы происходило в прошлом. Она появилась еще и с собственно своим прошлым. А потому это совершенно ничего не меняет и не объясняет. Это не снимает с нас ответственности. Откуда бы ни взялся путь, который мы проделали, чтобы изобрести телевизор, мы должны отдавать себе отчет в том, как это произошло, пусть даже этого не происходило никогда. Я о чем говорю... Да и как вообще понять, что это такое, когда что-то происходит? Невозможно во всем этом раскопаться. Не нужно тратить время на это. Нужно понять, что мы имеем право воспринимать такие вещи, как наше сознание, наше восприятие, прошлое, настоящее, происходящее и возможное и все тому подобное - мы имеем право иметь об этом... только некое мнемоническое представление. Вот я о чем.
- Но все-таки...
- Ну?
- Все-таки вопрос тот мой не такой уж бессмысленный. Ну, который почему я - это я. Ведь если все-таки есть какой-то я, который сидит внутри моего мозга, но при этом мог бы сидеть в другом, - ведь если бы так все было, я мог бы надеяться на загробную жизнь. А так - нет.
- А Вы вот как посмотрите. Вы ведь так думаете потому, что представляете, как существуют глаза, висящие где-то в воздухе, которые видят всех людей с их мозгами, каждый из которых равноценен. Вы, скорее, задаетесь вопросом, почему Вы не являетесь этими глазами. Потому что иначе, будь Вы кем-то другим, Вы бы снова думали, почему Вы - это Вы. Так вот: нет этих глаз. А может, и есть. И это так же несущественно, как то, чем же на самом деле является наше прошлое.
- Не знаю, тут надо подумать...
Из кафе вышел мужчина в белом фартуке с веником. Мы наблюдали, как он подметает тротуар около заведения, в котором работает. Я уверен, американец бы обращался с веником точно так же.
- А какой сегодня день, кстати?
- Вы будете смеяться...
- Ну ничего! Славный, славный день.
- Да, день что надо.
