кто сказал, что не будет болеть, если добровольно отпущено?

и только один механизм переключит на тусклый тон

неровные воспоминания о нашем будущем –

по линии времени проскальзывающую ладонь.

но сколько бы раз и тебя еще на части ни распороло,

в какое бы тело тебя механизм тот же самый ни нарядил,

я все равно узнаю тебя – даже с человеческой кровью,

даже с единственным сердцем,

взрывающимся в груди.

Среди изломаных запястий

На чистых белых простынях

Твоё скрывается ненастье

Как-будто сотканное в днях.

Ты то торопишься внезапно,

То застываешь, уходя.

Губу кусая так развратно

Глаза отводишь, погодя.

И в тишине сырой и серой

Скрываешь что-то за дождём.

Уносишься ты вслед за верой

Весенним, сказочным ручьём.

Я не умею жить? Поверьте, крестный,

Зато вы научили - выживать.

Я не умею жить - на перекрестках

И, что важнее, там же умирать.

Я не умею пить? Смешно, профессор,

Я старше, чем вы были в дни войны.

И прошлое уже негодной пьесой

Отравлено на языках молвы.

Я не умею ждать? Да бросьте, право.

Чего мне ждать? Зимы, весны, прощенья?

Моя удача вышла Азкабаном,

А вы герой, не знающий сомненья.

В слизеринской квиддичной форме
С серебром окантом по краям
Меж девятой-десятой платформой
Встретишь ты своего короля.