Бормотун: ммм. я в 2 с мелочью года увидел котеньку, валяющегося в пыли и решил постирать. Котенька был против, но я сильнее. Поэтому котеньку закопали в огороде. второе воспоминание жизни, обсуждая которое, я услышал от матери, что она тогда всерьез задумалась над мыслью, а не Чикатилло ли у нее растет) З -- Злодеяния!

Бормотун: Вечер воспоминаний о животных и деревьях. Осталось только рассказать,к ак я держал рыбок. Толстый тролль в факте, что они дохли, как заведенные. Так я держал рыбок.

давно уже не ловил. Уже лет десять, как мы с ними при встрече вежливо раскланиваемся и идем кто куда. По крайней мере, мне приятно думать, что они здороваются :D
впрочем, пока жил с родичами, у нас постоянно был зоопарк. Пес, кот -- и то черепадла, то ежина, то попугадло приблудится.

Бормотун: Чистоплотны -- да, но чешуя у них все же смазывается, мускус таки ощутим.
Понимаю, что под травой, иначе ежа понюхать не сразу додумаешься :D
вообще ежи наглые как никто. Как-то раз, в родительском доме выхожу часа в два летом во двор, шурую в огород. Сварил себе поллитру кофия, на себе трусы-шлепацы-халат, луна в небе, шлакоблок под жопой, сигарета делится на дым, пепел и расслабляющегося меня. Сижу в углу плана, край огорода и полоса старезной малины, лет надцать уже так растет. Ляпота.

И тут я слышу блядский топот и сопение. "Кто же пришел в гости?", думаю я, "наверное, блядь, феи!". А там ежара примерно в полторы моих головы гуляет. Целенаправленно и метрах в двух от меня. Транзитный. И ему как-то не очень важно, что я тут сижу в графском халатике и вспоминаю "десятое королевство" с тамошней цитатой "это самый вкусный жареный еж, которого я когда-либо ел". Он себе прет и прет, ушел под забор и больше не появлялся.

Бормотун: Со змеями вообще странные отношения. Я их не особо знаю, вполне симпатизирую -- а еще, как было сказано, у них самый эмоциональный секс из всех видов, что я видел. Опасения -- мне угорь страшнее, это ж такая большая скользкая сука которая ХУЯК ЧЕЛОВЕК А Я ЗАБЕРУ СЕБЕ ТВОЮ НОГУ ОКОК ЗАБИРАЮ НЕ КРИЧИ. А змея что -- не лапаешь, она к тебе тоже индиферрентна. Достал -- укусит, не уж -- еще и потравит. Всякие питоны -- это тоже душители, но они не так сдавливают, более жизненно и понятно.

И я насмотрелся в отрочестве программок покойного Стива Ирвина. И мне как-то никто не пояснял, что он берет змею в кадр опасным образом, но так она лучше видна. Он брал её за хвост, придерживал рогулькой голову и все было ок. Мое первое активное знакомство состоялось с детенышем медной гадюки, которого я решил также вот принести показать. У этого вида ядовитые все, от только вылупившихся, до дряхлых старичков. Ну и могу сказать -- лихорадить от медянки дай-дай, только в путь.

И так время от времени. А в тот раз я заснул, костер потух. А у меня с собой была только подстилка, я не накрывался. Просыпаюсь от росы, дубака -- и на груди что-то лежит. И пахнет. Открываю глаза -- свернулося, спит. Где-то метровый такой шланг, кило полтора веса. И головой от меня. Смотрю и вижу на голове характерные "ушки" желтые. Ужара. С минуту я полежал, подумал -- а на кой что-то делать? Он спит, мне тоже надо спать дальше, а рубашка так и так уже вонять будет, поздно сгонять. И прикемарил кое-как, разгоняя легкую дрожь тушки. Второй раз просыпался -- уже уполз по своим делам. Уструился.

Бормотун: Я не умею просто сказать "лесоповал". Каждый раз, когда я так делаю -- что-то случается. В непрыщавой, но нервной юности я так впервые увидел грудь. Потом я так натурально грелся, будучи заблужденным в зимнем лесу, и догрелся до появления собутыльника и кучи охотничьих баек. Потом меня учили делать сибирский костер из одного полена и запекать птицхен под таким костром -- в результате, идя за ветками на лежаки, нашли ошметки старой воентехники, гнилые и зловещие.
И утра после собственного костра тоже всегда очень странные. Ну когда еще проснешься головой в брошеной норе. Или оттого, что на тебя уж приполз погреться. Или просто проснуться, не зная где ты есть -- это тоже собственное безвременье, личная вечность.

так что это еще одно зеркало)

Бормотун: осенью поднять жопу и поехать в бубеня города. У этих городов остались советские рудименты, часто очень прикольные. Статуи мозаичные, брошенные санатории, старые аппельплацы. Зимой есть снег, отламывать сосули и оскальзывания на подснежных гадостях. Осенью просто хождение по трупам листьев, дыхание этим увяданием, весь резкий контраст и промозглый холод, в который замерзаешь сильнее, чем когда минус надцать. Весна с карстокарнизными балкончиками из слежавшегося, полуоплавленного погодой снега у бордюров -- снизу они подточены текущей водой и их приятно рушить, топая или с размаху прыгая. Слякоть тоже польза -- теперь в десять раз больше усилий, что бы не упасть, иначе привет Голгофинянин и прочие дерьмодемоны.
Лето пованильнее, но и в нем есть дурацкие уникалки. Жженая, до жакетности, трава на пустырях, пух, который смэрть аллергикам но куча маленьких огоньков.

Но. какая бы погода не стояла, всегда можно поехать в лес с топором, ножом и коробком спичек. Глаза найдут сукастойное дерево, руки затопорят его (и, с непривычки, в паре мест могут потереться). Дальше взять это елду целлюлозную на плечо -- и волочь до поляны. А там снова долбать, долбать, резать ножом... и в финале у тебя есть настоящий костер. Это будет етить-не-зря-устал-прекрасно

Бормотун: назвать, покормить, на ручки взять -- ну да, ну да