Сколько себя помню, я мечтал о своем бункере. Я любил представлять свою жизнь там, глубоко под землей, защищенным толстыми бетонными плитами, что как руки матери защищают младенца от внешнего мира. 

Чем больше я желал быть защищенным, тем сильнее росли мои страхи. Будучи ребенком, я не понимал, что это за чувства. Мне просто было неприятно, и я хотел спрятаться. Из моей памяти стерты моменты, которые могли бы меня напугать, поэтому очень долго мне казалось, что так себя чувствуют абсолютно все. Это нормальное человеческое желание — изоляция. А разве можно желать чего-то большего? Мой бункер был грязно-серого цвета, заполненный необходимым пропитанием для комфортной и долгой жизни. Жилое помещение было скромных размеров, достаточным, чтобы ощутить чувство уюта, как когда надеваешь свитер, но не таким маленьким, чтобы я начал задыхаться от давления стен. В нем не было никаких игрушек, друзей или сладостей. Каждую ночь я лежал на кровати, маринуясь в уюте, состоящем из страха и стыда. Я солгу, если скажу, что это не приносило мне успокоения.

В разные периоды жизни у меня менялась только обложка желаний, но сутью всегда была и есть изоляция. В школе я мечтал о однокомнатной квартире, из которой я мог бы никогда не выходить. Сейчас же во снах я вижу лес, наполненный туманом. Несмотря на то, что теперь мне вполне себе хочется иметь друзей, девушку, семью, я не могу себе их представить. Это кажется явно «фантазией». Ну какие мне друзья? Не выдумывай. Вот тебе лес, больше ничего не будет.

У меня достаточно опыта с изоляцией. Пока я рос, я пользовался любой возможностью спрятаться, закрыться и избежать чего-то извне. Наверное, самое странное было, когда я жил с девушкой. Однажды я без предупреждения закрылся в кладовке, отключив телефон, и сидел там до тех пор, пока мне не стало стыдно, что я заставлю девушку переживать из-за своего спонтанного исчезновения. Поэтому, когда я услышал, что она начала меня искать, я дал ей знать голосом, что я в кладовке, все хорошо, выходить я пока не собираюсь.

Со стороны я кажусь самому себе крысой, с единственным отличием в том, что не имею достаточно социальных связей. От крысы во мне — страх открытых пространств, яркого света, высокого неба и странной привычки проверять все и вся на запах.

Так бы я и прожил всю свою жизнь, если бы не человеческий голод по людям, который никак не оставляет меня и продолжает истезатьт.Тело буквально кричит, что я должен быть среди людей, но считают ли так сами люди? Приношу ли я какую-то пользу или хотя бы радость и смех в чужие жизни? Кажется, что я должен играть определенную роль в их пьесах, где они главные герои, а потом мы меняемся, и главный герой уже я?

Из меня плохой актер. Конечно, я пытаюсь подыгрывать другим, чтобы им было приятно, но со стороны это кажется чем-то сухим и мертвым.

Я давно ощущаю, что пора решить для себя, буду ли я погружаться в изоляцию или же все-таки выйду навстречу к людям. Чувствую, что таким, какой я есть, — никому не нужен. Необходимо стать хотя бы кем-то. Стать сильнее, богаче, смешнее, интереснее, обаятельнее и привлекательнее. Никто не хочет общаться с грустными задротами. Поэтому кажется вполне рациональным избегать общения до тех пор, пока я являюсь собой. А вот когда я перестану быть собой нынешним, можно будет наконец-то выйти из комнаты.

Вот только как перестать быть самим собой?