...Ну и вонь тут стоит. Небось неделю лежат уже. Слушай, кто нас сюда навёл, Лёш? 

-Кто «навёл», кто  «навёл»- понятия не имею! Но позвонил ребёнок, девчушка. Спокойно так объяснила куда ехать, что тут убийство, то ли было, то ли вот-вот  сейчас будет.

-Чушь какая-то, отмахнулся Денис. Ребёнок позвонил, да ещё и спокойным голосом вот так прям поведал про убийство. Может мы имеем место изменение голоса?

-Да нет, я это, спросил, кто говорит. А она мне: меня Юля зовут, приезжайте туда-то, скорее, все дела. Ну я схватил тебя, Степаныча, и вот…

-Спросил он, сказали ему. На заборе тоже много чего пишут. Может эта «Юля» распиливает по частям очередного такого доверчивого.

Следователь недовольно хмыкнул и аккуратно приступил к осмотру трупа.

Понятые жались в углу, рукава и руки ладошкой не спасали от удушливого запаха,  да и вид у трупов был тот ещё. В дальнем углу комнаты, справа от большого окна расположился массажный стол, с прибитыми приспособлениями для крепежа рук и ног жертвы. На самом столе лежало изуродованное тело.

-… Смерть предположительно наступила в результате обширной кровопотери. 

Размеренный процесс опознания перебил обморок одной из понятых. Девушку «реанимировали» нашатырём и вывели из квартиры на свежий воздух.

-Ну ты конечно не мог подобрать других понятых?  С упрёком бурчал Степаныч. – Понабирают молодняк, молодняк тащит баб к трупам, те хлопаются, дурдом, а не осмотр.

-Не горячись, Степаныч, ей полегчало уже. Можно продолжать, да тут немного ведь осталось. Ещё одного жмурика запротоколировать и готово.

...Тело найдено возле стены А, между креслом, массажным столом (где был найден второй труп), на расстоянии 2-х метров от двери в комнату. Ноги трупа согнуты в коленях, головой обращён к стене А…

-Денис, это похоже его отец был… 

-С чего взял? Нельзя же трогать  личные вещи до окончания осмотра трупа!-рыкнул в ответ следователь.

-Да нет, похожи очень. Сам посмотри.

Денис легонько развернул голову пожилого мужчины и невольно подался назад. На следователя уставился труп, лицо которого искажала гримаса боли, удивления и одновременно какого-то удовлетворения. Дениса не испугало само лицо. На своей работе он навидался и худших картин. Были и трупы с разодранным  фасадом, была и «расчленёнка», но это выражение он запомнит на ближайшие тридцать лет.

-Везём в морг, - сухо обронил Денис.

-Давно пора,  - засуетился Степаныч.

…Максим очнулся от духоты. Всё тело зудело и прело. Такое обычно случается, если переборщишь с количеством одеял в тёплую погоду. Он попытался повернуться, но понял, что слишком плотно перемотан простынями. И пусть, желание двигаться отпало. По телу разливалась приятная нега, и нарушить её мог только пытливый ум Макса, пытающийся восстановить произошедшие события в памяти. 

 Вот он вламывается в дом к отцу, вот он уже прикован к столу, а отец заносит скальпель. Дальше Максим  запомнил лишь сутолоку в дверях, неясный силуэт и крик отца «Юленька!». Кого мог увидеть вместо мёртвой дочки спятивший Павел Андреевич , распиливая сына, так и оставалось загадкой для Макса. Ну а что было потом? Потом был один большой «потом». 

Парень напрягся, вспоминая последние мгновения перед беспамятством: вот он лежит, и боль заливает каждый нанометр тела, телефонные линии нервов разрываются, сообщая мозгу ежесекундно о новых повреждениях. Но в одно мгновение мозг прекращает отвечать, связь прерывается, боль отступает, как вода на отливе. И стало так неуютно, как будто тебя выперли отвечать перед огромной аудиторией, которая до этого шумела, разговаривала, и вот, завидев тебя на сцене, зал затих. Максим помнил, как тело замолчало. Как уставший рассказчик, который сделал большую паузу. Паузу, после которой начнётся новая повесть…

-Ирка, давай я сфотографирую, как ты Мишку кормишь?

-Дурак, это интимный процесс,- смеясь, отмахнулась девушка. –И, вообще, издавай меньше громких звуков, видишь, не нравится ему беспокойство.

Максим попытался дёрнуться, открыл глаза… 

На него смотрело миловидное женское личико, рядом суетился парень, очень похожий на его давнего друга, Игоря. Простыни оказались пелёнками, да и он теперь не Максим. Миша? А что, красиво, Михаил. Михаил… Батькович? Ему нужно  скорее узнать имя отца, теперь ему нужно очень много узнать…