В горле клокочет ярость. Она красная на вид как и кровь — я никак не могу сморгнуть это красивое полотно. Лучше бы его и не было. В эти моменты я не осознаю, что делаю. Они зовут меня по имени — тихо и слабо. В ушах слишком грохочет музыка Ада. Я их не слышу. Могу только жадно втягивать ноздрями назойливый аромат их будущей вскрывшейся плоти. В их голосе закипает отчаяние, а в моей голове — жажда сломать их и бросить грудой ненужных манекенов в большую подсобку. Как только меня сковывает льдом — зажимаюсь и ору от боли. Слишком резкий переход (я не был готов). Красного полотна больше нет, ресницы дрожат, покрывшись инеем. Пальцы дрожат, синея на холоде. Рот пускает пар в колючий воздух. Где-то сотни рук ломятся в ледяную стену, и я снова их не слышу, потому что там где я нахожусь — полная изоляция от звука. Мне хочется спать, но я должен подняться и идти. Пока мои ноги не сожрала гангрена от обморожения, я должен двигаться вперед.