Но однажды ночью мы с мамой и сестренкой ужаснулись… Это было что-то очень страшное, окна дрожали от взрывов. Было 11 часов ночи… Нам позвонил папа, в телефоне были слышны звуки сирены — в Луганске началась массовая паника… На следующий день мы с сестрой сидели дома, забежала мама вся в слезах со словами: «В папину работу попал снаряд, он бежит домой». Еще за месяц до этого мы решили собрать все самое необходимое, как будто чувствовали беду… Спустя час в дом забежал отец, в дрожащих руках он держал осколок от снаряда. В этот день мы уже не успели уехать. На следующий день, 7 июля, в час дня папа отвез нас с мамой и сестрой в Луганск.

Я не смогу передать то чувство, которое испытала, когда брала свои вещи, проходила по своим комнатам, запоминая запах своего родного дома… Мы уехали. Выезжая из поселка, я запоминала каждый его уголок, тогда еще целые дома и улицы, церковь с еще ярко-золотым куполом. Мы ждали прибытия автобуса в направлении Луганск-Новопсков, чтобы уехать к родственникам. Автобус прибыл… Толпа людей бросилась заносить сумки. Водитель приказал выходить посторонним людям — автобус отправляется… Папа прикоснулся рукой к окну и прошептал: «Все будет хорошо, через неделю я вас заберу…» Все 6 часов езды я плакала, не могла смириться с мыслью о том, что нас скоро настигнет война…

Приехав к родственникам, я все еще мысленно была дома, каждый день мы созванивались с папой и дедушкой. До 4 августа. В этот день по всему поселку выключили свет и резко пропала связь. Больше двух недель у нас не было никаких вестей об отце. В Новосветловке во время войны оставалось не более 200 человек… Все остальные разъехались. Я не находила себе места.

Спустя две недели раздался звонок на стационарный телефон. Это звонил папа… Было слышно лишь обрывки слов, но мы услышали четко: «К нам ворвалась национальная гвардия, в поселке идут жестокие бои…» Я не знала что делать, не могла понять происходящего и винила себя в том, что не уговорила папу поехать с нами.Навсегда я запомнила и 13 августа. Каждый вечер по новостям показывали въезд в мой поселок: вместо таблички «Новосветловка», висела надпись «Зона». Показывали трупы заживо закопанных людей, заживо сгоревших детей, тела которых были присыпаны землей… Я ужаснулась от увиденного, не могла поверить, что это произошло именно у нас… Все больше и больше информации я узнавала из социальных сетей, смотрела множество фотографий и комментариев.

28 августа мне позвонила подруга и сказала: «Твой папочка жив, он пытается выехать из Новосветловки». Мы с мамой с нетерпением ждали его приезда, и вот настал этот долгожданный момент: хромая, зашел папа, ноги его были опухшие, от того, что быстро запрыгивал в подвал. Мы набросились на него. Наши разговоры длились всю ночь, он рассказывал всю страшную правду и постоянно повторял: «Поселка больше нет».

Я много раз прослушивала записи с папиного телефона, где были записаны взрывы града и другого оружия, но я по-прежнему не хотела верить, что моего поселка больше нет… В Новосветловке около 200 домов сгорели и были задеты снарядами, еще столько же полностью уничтожено. Больше месяца мы вынуждены были жить в Старобельске, а 23 сентября поехали домой.

Дорога домой длилась больше 5 часов. Мы въехали в какое-то до боли знакомое место, я спросила у папы: «А где мы сейчас?». Папа долгое время молчал, а потом сказал: «Мы уже дома». У меня в душе что-то оборвалось: около 8 домов было полностью уничтожено, купол церкви уже не такой как раньше, он был совсем чёрным; наша летняя танцевальная площадка была разрушена… Я увидела свой родной Дом культуры, в котором занималась 10 лет. Он был весь черный. По моим щекам катились слёзы. Самый волнующий момент — я подъезжаю к дому, где мои родные стены, всё такое незаменимое. Но меня встретили одни руины… Я не верила своим глазам!

Спустя неделю мой день рождения. Папа решил провести меня в ДК. Сложно передать состояние души, когда в танцевальном зале я увидела наши недогоревшие костюмы. Мне очень больно было осознавать, что этого больше не будет, не будет танцев, не будет шума и радостных встреч с друзьями перед репетицией, не будет праздничных концертов, не будет прошлой жизни…

В день приезда, я решила обойти весь поселок со своей младшей сестрой. Она всю дорогу молчала, но когда мы подошли к разбитому садику, Лера заплакала и сказала: «А где же я буду играть с детками? Дяди же всё разбомбили?». У меня внутри всё перевернулось. Казалось бы, что 3-летний ребенок может понимать?! Она понимает многое и переживает это по-своему.

После возвращения домой я многое переосмыслила, по-настоящему научилась ценить ВСЕ: нежные объятия мамы, веселый смех детей, играющих во дворе, улыбку соседки, яркое солнце, цветы в поле и жизнь. Я надеюсь и верю, что все мы обязательно вернемся к прошлой мирной жизни, восстановим свой сожженный поселок и будем жить еще ЛУЧШЕ!!!..