При немощном деде на меня были возложены некоторые заботы по хозяйству, и этим ежедневные хлопоты вполне скрашивали нудность деревенского бытия. Я заведовал своей частью хозяйства, любимым местом стала дедова небольшая мастерская, которую он пристроил к бане, где он кроме всего хранил пасечный инвентарь. Находился он в отдельном садке, выполнявший когда-то функцию пасеки. Над небольшим верстаком висели инструменты: разнообразные дрели, стамески, пилки, чудные рубанки. В жестяных банках куча мелких железяк, эти потроха всяких безвестных механизмов иногда очень выручали нужной шайбочкой или пружинкой. Было много пчеловодческого скарба: от большой блестящей медогонки до мелких сетчатых маточных подсадков. В мастерской стоял резковатый запах струганного дерева и багульника со сладковатым восково-медовым оттенком. Сюда здорово было приходить в приосеннюю прохладную пасмурь, когда даже беспокойная деревенская жизнь спотыкалась о непогоду. В лес идти слишком сыро, поливать огород не надо, сенокос отложен. В зимней избе душновато от печи, с гостеприимным рьяным размахом источавшей остатки крепкого утреннего жара, в котором бабушка пекла хлеб и грела воду скоту. В летней же избе не топят, там неуютно и зябко. В ней хорошо и крепко спиться ночью в прохладе, а утром может разбудить тепло восходящего солнца, настырно стягивающего сон ярким пучком света, оставляя лишь вязкую дремоту, которую, если есть ранние дела, можно легко сбросить. А можно уплыть в этой солнечной теплой ауре обратно в сон, что получалось чаще, конечно.