Началось все с конца 2015, хотя по-настоящему началось где-то в конце весны 2017. По моему “летоисчислению” это было после Вильянди и до Пярну.
На тот момент с А. мы общались несколько месяцев, все это время мы были в приятельских отношениях, хотя бывали иногда моменты, когда он начинал мне нравиться или, как мне казалось, я начинала нравилась ему. А. был распиздяем, и, наверное, остается им до сих пор; распиздяй он был самый натуральный. Ходил с длинными волосами, курил ни пойми что ни пойми с кем, делал всякие глупости, короче, веселый был парень. Я тогда только начинала проникаться идеей затворничества, перечитывала домашнюю библиотеку и пила чай, спокойная скучная жизнь. Сейчас это не воспринимается, как пустая трата времени или что-то такое, скорее как отдых. А. ходил на школьные дискотеки, которые я на дух не переношу, и зачем-то отчитывался передо мной с кем он танцевал медляк, а желающих, кстати, было немало. Мы много говорили о всякой всячине, о котах, о провалах, потому что мы оба те еще неудачники.
А. выглядел довольно неплохо, даже несмотря на то, что не мыл свои патлы и ходил, как он сам выражался, в позе вопросительного знака. Я иногда рисовала его в своих альбомах, иногда это выходило совершенно случайно. Мы отправляли друг другу всякие песни, сейчас уже не вспомню ни одной из тех, что он мне отправил, потому что музыкальные вкусы у нас различались довольно сильно. Он поздравлял меня с успешной сдачей экзаменов и поступлением в гимназию, рассказывал, насколько унылый был выпускной и насколько веселая и пьяная была географичка. А в гимназию он не попал, не набрал даже минимума для пересдачи, потому что решил пораньше уйти.
Летом я общалась только с двумя людьми, с ним и с Н., с которой мы вместе работали. С А. мы начали видеться где-то в середине июля, гуляли по кладбищу, а потом попали под ливень, поэтому стояли у реки под большим кустом и курили. Разговор не шел, даже несмотря на то, что общались мы довольно долго, что привело к моему разочарованию в своих навыках общения.
Через несколько дней мы увиделись снова, на этот раз у меня, пили чай. А. был в недоумении от того количества чая, которое лежало у меня в шкафу, и, когда я закончила его перечислять, он сказал, что уже забыл, с чего я начала. На этот раз разговор шел не так вяло, мы иногда ходили покурить, а закончилось все тем, что он решил на меня прилечь и отрубился.
Через пару дней я пошла работать на завод. Вставала в пять утра, к 6 заходила за Н. и в половину седьмого была уже на работе. Вечерами я обычно сидела дома, слушала mad.fm, пила чай, читала Кортасара и Камю. Иногда гуляла, часто одна, иногда с А. или Н. Один раз утром А. спросил, не хочу ли я прогуляться и попросил взять с собой сигареты. Я застала его с разрисованным лицом после чьей-то пивной вечеринки. Мы ходили по дворам, он курил, а я гладила уличных котиков. До шести мы сидели на скамейке у перекрестка, я все еще молчала, а он говорил, как не любит желтые автобусы и не хочет взрослеть. Потом я пошла на завод.
Потом мы виделись раза два. Мы ходили на карьер, я торжественно вручила ему череп, который нашла на выходных. Это был последний раз, когда мы гуляли, затем только пару раз сталкивались на улице.
А потом я уехала в Пярну на несколько дней, он пошел в училище, и постепенно общение сошло на нет. С моей стороны были попытки его возобновить, но безуспешные. У него что-то случалось, и если он об этом мне писал, я не могла толком ничего ответить. Потом я удалилась из соцсетей А. окончательно пропал.