В общем, с худших времён моих teens я чётко уяснила: единственное, что меня спасёт в этом мире — я сама и моя голова. Только мозг поможет вернуть социальное положение, которое в то время для меня было особенно важным. К 8-9 классу я делала вид, что уверенно себя чувствую в коллективе, пыталась смеяться над собой и над своими недостатками, тусила по вечерам, была хорошисткой и давала списывать. Но наедине с собой всегда понимала, что я в обществе «клёвых ребят» лишь потому, что хорошо учусь и даю списывать. Мои вкусы в музыке, интересы, увлечения и привычки были абсолютно разными. Сейчас я горжусь тем, что мне хватило смелости и мозгов не бежать за волной популярности и не вестись на провокации: я заняла позицию воспитанной, прилежной девочки, которая в десять вечера всегда дома, которая не пьёт и не хочет даже пробовать, которая не курит и это ей не интересно, которой отметки в журнале не важны, но важен сам процесс обучения, а со временем, которая даже не материться и, вообще, просит не использовать матерную речь при ней. Та ещё бунтарка, ага! То, что это сработало и одноклассники со временем перестали использовать при мне матерную речь, я списала на случайность или терпение ко мне. Я была уверена в том, что я outsider. Самооценка с тех пор особо и не поднималась, хотя я знала, что уровень образования у меня относительно неплохой. 

Я всё это рассказываю потому, что пару дней назад я посмотрела на те годы глазами своих одноклассников. Совсем недавно выяснилось, что абсолютно все из компании относились ко мне хорошо, а некоторые даже пытались подкатывать: записывались в походы к ветеранам только потому, что я туда ходила, ходили на факультативы, потому что я туда ходила. Это открытие перевернуло моё мировоззрение. Сперва было жуткое отрицание: вы стебётесь, ребята. Потом дикая обида: я помню, как сильно переживала по этому поводу, как почти каждый день приходила домой в слезах, как ненавидела школу, не хотела туда ходить, ломала себя и шла с улыбкой. Я помню, как не могла об этом кому-нибудь рассказать, потому что мне было страшно расстроить маму, дедушку и бабушку: они ведь так меня любят, так мною гордятся. Мне не было страшно признаться в своей слабости, в этом я признавалась всегда, но почему-то нельзя было рассказать о переживаниях родным! Всё приходилось держать в себе. А сегодня я, значит, узнаю о том, что всё это было вымыслом в моей голове.

Когда эмоции стихли, я подумала о том, что так ведь во всём. Каждый видит ситуацию сквозь призму своих шаблонов, своих стереотипов, своего опыта, своей трактовки справедливости и правды. Ты это понимал всегда, но, когда это проявляется в чём-то масштабном, но близком тебе, это переворачивает взгляды и отношение к жизни. 

А худшее то, что разбить эту стереотипно-шаблонную стену практически невозможно. Мне потребовалось почти шесть лет, но даже сегодня я не могу сказать с уверенностью, что верю в правду одноклассников, хотя аргументы их чисты. Хорошо, когда это касается лишь моей жизни. А если такая стереотипно-шаблонная стена возникает в сознании влиятельного человека? Гибнут миллионы. И люди просто верят, стойко отбиваясь от аргументов «против». (Это написано под влиянием интервью с поклонниками Сталина). 

Можно и не говорить про такие масштабные личности, можно вспомнить своих знакомых, бывших, друзей, родителей. У каждого найдётся кто-то с такой непробиваемой стеной. Иногда эта стена не причиняет проблем, боли, неприятностей, а иногда ломает целенаправленно из-за старых обид, к которым ты можешь быть непричастен. Этот тот случай, когда обиженный жизнью парень мстит каждой девушке, с которой спит. Он видит в них мать, которая его бросила, первую любовь, которая разбила ему сердце, или кого-то ещё. Вот и шаблон «Все девушки изменяют с деньгами». 

Бывшие, знакомы, друзья… Ты. Я. 

Только в чём моя стена? И как её разбить?