- приходи ко мне. - говорил мой отец перед отъездом, на редкость трезвый, чем обычно. 

- не пей больше! - говорю в ларьке за стойкой, где знакомая продавщица льёт трясущемуся отцу стопку. 

- маленькая пакость, ты как смеешь взрослому человеку указывать, что ему делать? - вскрикнула тучная женщина. 

эта квартира, моя маленькая комната, где едва влезут 2 человека, избитая в решето, была моей обителью во время печалей. и я беру свои звенящие ключи. 

если сделать небольшой реверс, маленькая Май никогда не обладала силой голоса. она любила очень много плакать, закрывать лицо руками и убегать прочь. сколько бы желания в ней не было заявить о себе, она всегда боялась быть наказанной, униженной, брошенной. Май была почти утопленником - каждый раз от чужого крика её тело застывало в неизвестности, много позже билось в слезливых конвульсиях. "твоих слез не должен никто видеть, их просто не поймут!" - думала маленькая я, поэтому в сумрачном вечере бежала со звенящими ключами от матери в дом отца. плакала не от несправедливости, не от боли, а от гнева на себя, на отсутствие голоса. 

происходящее дома, в школе, на улице вырывало мое сердце, а мои ноги сбивало с четкого ритма. замолчи! замолчи! сколько уже можно рыдать? скажи! но и буквы выдавить не получалось. 

над нашей квартирой жил мальчик. он нравился мне до невозможности, но язык немел от стыда признания. однажды во время прогулки с классом он шутливо надел мусорный пакет мне на голову и начал меня душить. мир снова застыл, как и слова во рту, моя трусость возросла в разы, и я, схватив свои звенящие ключи, побежала прочь.

 

- скажи, ты хочешь, чтобы твои родители были вместе? - хохоча, спрашивает меня матушка моего отчима.

руками в ледяной воде зимой посуду мою. зубы скалит, сводит кости, даже отшутиться не получается. в пол смотрю и молчу - ни слова произнести, близится слезливый поток, а моему телу пошевелиться не в силах. 

- отвечай! язык проглотила?

да нет же, он здесь, во мне! но не получается. и снова я беру звенящие ключи, убегая прочь. 

не верю. я надеялась, что если заставлю себя заговорить, крикну, что есть мочи, жизнь изменится, загорятся фонари. совершенно новый путь откроется, я буду бежать по нему до самого конца, потому что там, за пределами тумана меня ожидают чьи-то объятия и тёплая зимняя куртка. пока ты маленький слизняк, без силы голоса, жизнь твоя будет такой же никчемной, как ты сам, и это только твоя вина.  

- ты отвратительная, эгоистичная тварь! в кого ты такая? вытащи свой язык из жопы и скажи уже что-нибудь, сколько можно молчать?! 

вот же, близко! эти слова, которые я хотела сказать тебе практически всю свою жизнь, но вместо этого - оплакивала. дело сделано, но совершенно не освобождение чувствую, а еще большую злобу. от того, что это не всё. от того, что не тебе одной предназначалась моя сила.

можно было пытаться с шепота. медленно, но верно двигаться к цели. но суть такова, что шепот маленького человека высоким людям совершенно не слышно, а повторить свою смелость сможет только отчаянный идиот. мой шепот блестел черной ручкой на бумаге в блокнотах с дурацкой обложкой, спрятанный под озлобленную рамку. 

на что же я так злюсь? моя пассивная агрессия съела меня заживо, как будто появилась еще до моего рождения. её нить конца была размыта, она била мне в глаза слезами, а у горла отнимала возможность дышать - я сражалась с ней ежедневно и просила подарить мне эту силу. сколько мне еще ждать?

в самых заурядных делах, мой голос резался наружу. он обхватывал всё пространство в нечеловеческом крике, лишенным логики. я кричала, чтобы просто кричать. чтобы накричаться вдоволь, наконец-то! меня слышно так звонко, что я слышу себя сама, и не пугаюсь голоса своего, а только ему радуюсь. 

но стоит тебе меня к стене припереть, как тот час замолкаю. с тоном спокойным, фактами и битвой тет-а-тет мне никогда не ладно совладать. глубоко дышу, чтобы себя не пристыдить бессвязными звуками своими, чтобы не зарыдать прямо на месте от осознания того, что сколько живу - всё бессмысленно. не дождалась. 

только и умею, что писать о чувствах своих, возможно, также бессвязно, как мой крик, вырывающийся в обычном дне рутинном, иногда даже немного радостном. 

жизнь в том состоит, что звенящих ключей давно уже не найти, убегать некуда - нам пора встретиться. оттягиваю момент, как могу, но тем только ярость подкармливаю - а в ярости настоящую силу не взрастить.