Той, окутанной туманными одеялами, ночью он пришёл ко мне в комнату. Тяжело вздыхал и щекотал горячим сухим носом мою шею. Дробовик стоял возле кровати, нож под подушкой — я сжимал его рукоять пальцами и был готов воспользоваться в любой момент. Спал я некрепко, скорее дремал и ощущал движение его языка по шее, и шерсти возле уха, и слышал его теплое прерывистое дыхание. Поморщился и попытался закрыться одеялом от его настойчивости, но он фыркнул, выражая недовольство, и потянул зубами за край одеяла, заворчав. Он хотел, чтобы я проснулся и уделил ему внимание. Приподнявшись на кровати, я обхватил обеими руками чёрную мохнатую голову и мягко потрепал за ушами, прижавшись на минуту к его лбу своим. Пёс вонял как и всегда. Смертью, болью и голодом от недостатка новых душ.
Но я привык к этому, сам не зная — почему? Я точно знал, что сейчас не одинок рядом с ним. Рядом с тем, кто завтра попробует вытряхнуть меня из собственной шкуры, заставив блевать от боли и увечий, как моральных, так и физических. Но сейчас я был ему благодарен...
Обняв пса, я зарыл лицо в его слипшуюся грязную шерсть и сжал сильнее руки. Тело вздрогнуло от давления в лёгких, как будто если бы меня пытали контролем дыхания. Слушая его дыхание, я тихо разрыдался.