Двадцать шестого февраля нынешнего года на стене возле моей кровати появилась новая, девятая по счёту "галочка", нацарапанная простым карандашом прямо на обоях. Параллельно в тёмно-синем блокноте, специально заведённом для подобных нужд, возникла жалкая заметка.
"Толкнула меня на лестнице. Отдавила ногу "шпилькой" и даже не подумала извиться", - вывела моя рука. 
Строчки заплясали перед взором, глаза заслезились. Я с ненавистью швырнул блокнот под стол и крепко обхватил руками голову. Почему-то показалась забавной мысль, что женские шпильки так остры, а ножки так сильны, - и при всей их видимой хрупкости!. Я был дураком, что узнал этого раньше... Дураком с опухающим пальцем. 

Десятая "галочка" не заставила ждать себя и трёх дней. Рано утром первого дня весны я зашел в буфет, изнывая от желания взбодриться. Заказал двойной кофе в картонном стакане и, конечно же, самсу. Но едва звякнул таймер микроволновки и буфетчица протянула мне тарелку с дымящимся слоёным "треугольником", как его перехватила чья-то уверенная маленькая рука, а ехидный голос прошептал:
- Кончай жрать, жирдяй! Это мне!
Вот так и пришлось забыть о спокойном завтраке. В блокноте отметил:
"О...тобрала мою самсу. Обозвала жирдяем. Невоспитанная, хамка, моральная уродка".
А кофе дохлёбывал без особого энтузиазма, оставив в стакане больше половины. 

Вечером того дня мне пришлось выцарапывать на стене сразу две "птички". Потому что у второго курса сегодня была контрольная, и, пока я писал на доске задания, мобильник мой был взят со стола и пущен по рядам аудитории. И не заметил бы, честное слово - если бы с третьего ряда не донеслось:
- Ну и говно он слушает!
Тут я не выдержал и вспылил. Добавил на доску ещё пару заданий - тех, что из раздела повышенной трудности. Оторвал от цепких ручек телефон и удалил к чертям все плей-листы, отформатировав карту памяти - до кучи. А потом достал блокнот и вписал заметку, уже одиннадцатую:
"Оскорбила мою музыку, унизила музыкальные интересы. Маленькое безвкусное быдло! ".
Тот день был испорчен окончательно. 

Чтобы пополнить коллекцию "галок" двенадцатым экспонатом, пришлось выжидать почти неделю. Седьмого числа, аккурат после обеда, меня подстерегли по пути в раздевалку и поздравили с "Восьмым марта"! Холодным, гнусным, полным презрения голосом...
Я даже не стал дожидаться возвращения домой. Облокотился на подоконник прямо в холле, достал свои "скрижали" и вывел недрогнувшей рукой: "Унизила моё мужское достоинство", пополнив "список обид" новым небанальным экземпляром.

Эта "галочка" стала бы тринадцатой по счёту, но так и не появилась. Уже неделю никто не покушается на моё самолюбие, а синий блокнот лежит дома - на полке, под грудами книг, под пачкой контрольных второго курса - и медленно покрывается пылью. "Болеет", - сказал кто-то из студентов. Маркер дрогнул в моей руке, белая доска качнулась со скрипом... Глупо ли, нелогично, а может, даже с душком мазохизма, - но это задание я буду писать с особым настроем. С нетерпением. Потому что жду - жду обеда, жду двух часов пополудни. Жду, когда поток вновь войдёт в аудиторию, и тихий высокий голос насмешливо произнесёт: 
- Ну и мерзкий же у него почерк!
Я всё равно жду, что она придёт.