- Из всего прекрасного, что есть в этом мире, самой бесценной является любовь, - диктовала пожилая учительница, медленно шагая через длинные ряды парт. В кабинете стояла тишина, было слышно лишь, как шариковые ручки царапают белую гладь бумаги. Класс писал сегодня итоговый диктант. 

Пыхтение двух дюжин раскрасневшихся детских носов прервала трель звонка. Урок закончился, белая бумажная стопка легла на учительский стол, а измазанные синей пастой ручёнки собрали портфели. Дети отправлялись туда, где, по идее, должны царить теплота и уют, - в зону действия родительской, в данном случае, любви. 

* * *

Эта грань очень тонка - та, что отделяет простую воспитанность в ребёнке, от проявления искренней симпатии. Нина Аркадьевна больше 30 лет работала в школе, принимая по осени юных, неуверенных, немного подрастерявшихся первоклашек, - и выпуская их через 4 года, самостоятельными, уже чуток гонористыми подростками. Немногие из них забегали потом к ней на переменке. Немногие звонили, поздравляя с праздниками, или приходили домой на чашку чая. Как правило, это были бывшие непослушные сорванцы-первоклашки, которые били стёкла, роняли горшки с цветами, крушили парты. Воспитанные тихони устраивались в жизни, поступали в ВУЗы, штурмовали карьерные высоты и... увидев иной раз на улице, забывали даже поздороваться. Словно и не было в их жизни никакой начальной школы. С такими пожилая учительница давно уже смирилась. 

Несколько лет назад позвали её на выпускной. Обычно игнорируя такие мероприятия - по-матерински тревожное сердце и так сжималось с тоской, когда видела она вчерашних малышей в белых фартуках да с красными лентами, - решила пойти: ребята лично пришли домой, пригласили. И отправилась. 

На них, ребятишек, любо-дорого было посмотреть. Высокие, статные, в костюмах. Рядом девчушки в воздушных коктейльных платьицах - идут медленно, плавно, легонько покачиваясь на первых в жизни высоких "шпильках". В актовый зал входят под руки, с улыбкой, - вчерашние мальчишки и девчонки, ведомые ею по школьным коридорам, превратившиеся в очаровательных юных мужчин и женщин. 

Лёгкая тень мелькнула за ними и шмыгнула в конец зала. Пригляделась, узнала: да это же Ника, типичный "трудный ребёнок из малообеспеченных..." Ни платья тебе выпускного, ни туфель. Уродская оранжевая футболка на пару размеров больше, джинсы. 

- Ник, ты чего?

- А я ненадолго, Нина Аркадьевна, с работы. Только диплом забрать. 

Тихий вздох разочарования.

- А работаешь-то где?

- В супермаркете на Октябрьской.  Забегайте, если чего - я вам дисконтную карту выпрошу. Вы же рядом живёте!

- Забегу...

Бросила взгляд на сцену: Светочка вышла получать диплом. Золотая девочка: училась на отлично, танцами занималась, скрипкой. Всё на олимпиады по английскому ездила. Зашла Нина Аркадьевна накануне в троллейбус - все места заняты. У окна, аккурат напротив неё, Светочка сидит, на коленях букридер, в ушах наушники. Окинула Нину Аркадьевну беглым взглядом и в книжку устремилась. Только когда на остановке вместе сходили, догнала, поздоровалась:

- Здравствуйте, Нина Аркадьевна! Как это я вас не заметила!

И то ладно.

* * *

Учителей, врачей и полицейских в нашей стране принято "задабривать". Слово "работа" люди забывают; думают, наверное, что их дела - это "одолжение", которое за отдельную благодарность будет сделано быстрее и лучше, нежели на общих основаниях. В школе в конце каждой четверти начинался "золотой сезон", как в шутку называли его коллеги - сезон просьб и давлений на учителя:

- Нина Аркадьевна, дружочек, ну возьмите конфетки, вы же нам так помогаете...

Она помогала и будет помогать.

- Это моя работа - учить детей чтению и письму, за это не надо платить дополнительно, ни шоколадками, ни деньгами, - в сотый раз объясняла Нина Аркадьевна очередной мамаше.

Сладости она открывала на большой перемене и ставила на стол для всего класса, от конвертов отказывалась категорически. И страшно злилась, слыша в холле, где толпа родительниц встречала своих "первашей", случайное:

- А вы коробку конфет училке суньте, больше любить будет.

- Да совали уже, все равно придирается... Может, конвертик?

Однажды в таком разговоре поучаствовала родительница её ученика Тимоши. Нина Аркадьевна на перемене подозвала Тимошу к себе и спросила:

- Ты хорошо себя в школе ведёшь?

Взлохмаченные волосы, мокрый от пота лоб, смятый костюмчик - опять сцепился в коридоре с кем-то из старшеклассников. Качает головой:

- Не-а, - и сильно смущается. В таком юном возрасте ещё не врут. 

- Скажи своей маме, что Нина Аркадьевна не ругается просто так. Только за плохое поведение.

 Кивок. Ладно, иди - и мальчишка побежал. Дойдёт ли послание до адресата? За это Нина Аркадьевна не могла ручаться. 

* * *

В супермаркет на Октябрьской Нина Андреевна выбралась только осенью. Долго ходила тогда среди полок, поглядывая на консультантов в оранжевых футболках, да так и не нашла знакомое худенькое улыбающиеся личико. Встретила Нику пожилая учительница только прошлой осенью. Расставались на выпускном - была девчонка как девчонка, а в школу пришла ведьмой натуральной! Выжженные белой краской волосы, тонна косметики на личике, под распахнутой короткой курткой глубокое декольте. Коротенькая юбчонка - это при том, что на улице холодрыга, - и по-летнему лёгкие туфли. Стоит, аж посинела вся от холода: 

- Нина Аркадьевна, Дашу позовите. Я мама её. 

Не знала-не гадала Нина Аркадьевна, что в классе учится Никина дочь, - на занятия девочку всегда водила бабушка с папиной стороны. О матери слышала лишь, что дочку бросила, умотала куда-то в другой город. Зарабатывать на их с Дашей общее светлое будущее - тёмным, как оказалось, настоящим. 

- Как же ты, Никочка..., - причитала Нина Аркадьевна. Отвела в учительскую, налила горячего чаю.

Как закончился урок, кликнула ученицу. Только заикнулась Даше о маме - и словно подменили всегда спокойную девчушку: бегом помчалась в кабинет, кинулась прямо на руки к размалёванному продрогшему нечто! У Нины Аркадьевны в тот момент на сердце полегчало: скользкую дорожку выбрала непутёвая Ника, - а человеком осталась добрым, любящим: вон как девчонка к ней ластится. 

* * *

Каждый год в школу приезжают репортёры с местного телеканала. На этот раз, в рамках подготовки детской передачи, зашли в третий "А" - и решили поговорить с притихшими за партами мальчишками и девчонками о любви. 

Нина Аркадьевна, сама прожившая жизнь в счастливом браке, тут же опешила: тема-то больше философская, на неё и взрослые, смотря, впадают в ступор. Но детям оказалось легче: они любовь не описывали, но осязали. Об осязаемом и шёл разговор.

Камера притаилась в углу у окна. Репортёр воодушевлённо ходит по классу, всматриваясь в ряд сосредоточенных лиц. Подносит микрофон, серьёзная ученица за первой партой, было, теряется, - а потом берёт себя в руки и важно так произносит:

- Любовь - это когда помогают во всём и поддерживают.

Репортёр доволен: волна поймана. Тут же на рядах выстраивается вереница вытянутых детских рук:

- Любовь - это когда тебе подарят все, что ты захочешь - делится выводами малыш у доски. 

- Любовь - это когда кто-то для кого-то самый лучший, самый добрый, самый умный, самый красивый..., - мечтательно говорит маленькая кудрявая малышка-ангелочек.

- Любовь - это когда тебе ничего не надо, кроме этого человека. 

- Любовь - это когда только расстался, а уже хочешь опять увидеть.

- Любовь - это как у мамы с папой, всегда вместе, а если поссорились - всё равно помирились. 

Многое, неприметное для взрослых, запоминают детские умы.

- Любовь..., - Тимошка смущенно смотрит в пол, - любовь - это когда ты не ругаешь, а понимаешь. Даже если все остальные думают, что он плохой.

Нина Аркадьевна отворачивается к окну, пытаясь сдержать непрошенные слёзы. Вчера в столовой компания ребят из старшего класса прицепилась к их Даше. Дёрнуть за косичку, пихнуть в бок - привычное явление среди школьников. Но в этот раз из детских уст раздалось: "Шлюха, шлюхина дочь!", - и сразу умолкло. Благодаря Тимофею. Мальчик не стал ждать, пока старшеклассники договорят, - и мигом кинулся на обидчиков с кулаками.

- Любовь - это когда тебя будут защищать, даже если весь остальной мир против, - добавляет Даша. 

Маленькие, отчаянные, ещё не научившиеся подлости и лицемерию дети. Простым, незамысловатым языком они будут говорить то, что видят и ощущают, - намного перепрыгнув в меткости и искренности опошленных жизнью, взрослых классиков.