Он странствовал в поисках тысячи людей, тысячи мест и тысячи битв. И ноги вели его вперёд.
Блестела полированная кирасса, с пояса свисала сабля в ножнах. Истёртый походный плащ пах пылью. За плечом он нёс исхудалую сумку. 
И добравшись до перекрестия дорог, между огромным лугом справа и лесом слева, он увидел тропинку. Прямиком в лес. Время перевести дух и отдохнуть. 
Прямо по тропинке располагался сад. Сад посреди леса. С кованной оградой в три метра. Ворота были чуть приоткрыты и за ними виднелся свет, свет посреди непроходимой глуши.
Войдя внутрь, воин был поражён. Не то ли это место в поисках которого он странствовал столько лет? 
Мощёные дорожки, захватывающее воображение деревья, трава, хаотично разбросанные цветы объединяющиеся в картины, которые нельзя понять, но можно почуствовать. Выделить из этой политры то, что трогает за душу.
И вся усталость в один миг навалилась на потрёпанного война и он уснул под ближайшим деревом. Трава укрыла его одеялом, а крона замечательного дерева шелестела грустным голосом о далёких странах и ушедших в пучину истории героях. И он уснул.
Проснувшись, воин понял, что он уже не там, где был в самом начале. Вот там должны быть ворота, а их нет. Но это место столь красиво. Почему бы не погулять и не поискать выход. 
Дожёвывая на ходу остатки чёрствого хлеба, он наткнулся на фонтан. Чудесный фонтан. Он выпил из него воды, которая так заманчиво журчала и оказалась столь отрезвляюще холодной, наполнил и походную флягу. 
И снова прогулка. Он уже не брёл с целью, он погружался вглубь сада, погружаясь в самого себя. 
Аллея, скамейки. откуда они взялись? Закатное солнце ложится в бескрайнее поле пестрящее цветами. Тепло сменяется вечерним холодом. Небо окрашивается в фиолетовый, а потом и в тёмно синий цвета. На небе блестят звёзды. Другие звёзды. Ориентируясь в путешествиях по звёздам в ночи, он знал созвездия и самые яркие из здвёзд. И это были другие звёзды. Куда более яркие.
Вдоль алеи залетали светлячки. Зажглась лампа в кроне одного из деревьев. Волшебство? Такого не бывает, верно этот сад есть творение человека. 
А лампы всё зажигались, стоило лишь пройти по алее до следующего дерева. 
Ухнула сова. Так здесь и живность есть. Значит будет что поесть. 
И стоило об этом подумать, как за следующим деревом показался поворот. Узкая дорожка вправо, отроченная деревьями и резной оградкой. И там стоял стол. Что это? Хрусталь? Свечи? Что за дивные явства? Нет, это не магия. Быть может где-то здесь живут люди? Они не откажут в гостеприимности и угостят его едой. Да. 
Здесь были травы, сыры, настойки, но не было мяса. Но даже так, войн был очень рад этому. Вкуснейший хлеб с пастой из лука и сыра, молоко, сливки, салаты, вина, сспеции. Как много специй. Они придавали каждому из блюд неповторимый вкус, который часто менялся на совершенно противоположный. Он ел, пил и не переставал хвалить гостепреимство уважаемых хозяев, предусмотрительно считая, что они могут появиться в любой момент. Но никто не появился.
Голову пьянил запах цветов и вкус специй. Кму особенно понравилась одна из них. Нечто похожее на мак? Но мир в его глазах поплыл и тепло света сморило его. Войн уснул.
Слудующим утром он проснулся с рассветом. Он освещал стол прямиком из узкого прохода на основную дорогу. Стол был пуст. Здесь были люди! И они ничего ему не сделали, но и будить не стали. Другая культура? Но откуда им здесь взяться? Недоверие и некое спокойствие закралось в мысли война. Быть может это и не люди вовсе. 
Выйдя на алею, он потянулся. Вчера в листве деревьев горели фонари. Нужно посмотреть на них. Они зажигались сами, а о таких вещах войн уже слышал в больших городах. Наученные кудесники зажигали свет без огня. 
Он залез на ближайшее дерево, но не нашёл фонаря. Вчера они были здесь! Как же из крепят? На стволе дерева никаких креплений нет. Верно держатся за ветки. Но тогда здесь была бы медная бичева. Её тоже нет. Наверное они унесли всё с собой. Боятся, что их ограбят? Ох уж эти люди. Странные какие-то. 
Он пошёл по дороге. В траве жужали и стрекотали жуки, в воздухе летали пчёлы и бабочки.  Странно. Здесь нет птиц. Хотя ночью и было слышно филина, но небо на удивление чистое. 
Впереди завиднелось расширение дороги. Этакая площадь с ещё одним фонтаном. 
Ну почему бы не напиться водицы? А гулять так гулять. Давно уже войн не мылся. Снял с себя одежду и залез прямо в небольшой фонтанчик, растирая своё тело в ледяной воде. Намывшись вдоволь, фыркая и подрагивая всем телом, он выбрался и растёрся. Почистил сапоги от налипшей грязи и плащ он многокиллометровой мыли. Фонтан помутнел. Но войн уже напился. 
Дорога продолжилась. Сколько часов он шёл по прямой. Были здесь и повороты и развилки, но он держался основной дороги.  И потом поля вокруг с редкими деревьями вокруг дороги сменились густым густым лесом. Небо было затянуто тучами, а под кронами многовековых деревьем было слишком темно. По дороге следами невиданных зверей лежали большие жёлтые листья. А по краям дороги висели фонари. Да, это были кованные, простые фонари с маслом. И они горели.
Войн чертыхнулся. Масло было подожжёно недавно. Не могло оно гореть всё время. А он так никого и не встретил. Слишком долго он уже шёл без признаков людей. И тот стол. Откуда? И куда всё исчезло? Фонари? А звёзды? Всё можно списать на волшебство и мистику, но это был не его мир, ведь ничего такого и не существует вовсе. Это всё сказки, которые остались в далёком детстве. 
Справа и слева от дороги очень плотно стояли деревья, между ними пролагала свой путь кромешная тьма. Ухнула сова. Слева между деревьями мигнули жёлтые глаза. Войн выхватил саблю с металлическим звоном и свистом рассекаемого воздуха. Но глаза исчезли и где-то там промчалась безымянная тень. 

А потом лес закончился. Ну как закончился, он сменился обычным лесом. Нет, это всё же был сад. Была уже ночь, войн и не заметил, как она пришла. Светлячки, море светлячков. Редкие фонари в деревьях, многие из которых располагались на маленьких островках посреди озёр. Дорога сузилась и заделилась. Показались здания. Нет это были не здания. Беседки? Алтари? Фонтанчики? И всё это из мрамора и резного дерева. А прямо впереди было единственное "закрыто" здание. Вероятно его и можно было назвать алтарём. Такая маленькая церквушка с пиком черепичной крыши. 
Если здесь нет людей, то быть может они есть там? Огни фонарей вели вправо и влево, но не прямо. Алтарь освещался лишь морем светлячков, которые светили куда сильнее обычного. Переливаясь от зелёного к синему, они выхватывали исписанные, без единого отверстия стены многогранного алтаря. 
А между ним и войном было темно. Ему стало не по себе. Справа и слева чувствовались запахи еды, слышались звуки родников и фонтанчиков, шуршали деревья. А спереди была лишь тишина, тьма и чуждый человеку свет. 
И он пошёл. Гонимый жаждой знать правду. Он пошёл, чтобы найти отсюда выход, чтобы связать всё, что он видел воедино. Он шагнул в тьму и под ногой плеснула вода. Мошёная дорога уходила в озеро. Неглубоко по видимому. И он пошёл. Всё глубже и глубже. Вода поднималась медленно, а алтарь не думал приближаться. Небольшими шагами. Но вот воды уже и по колено, а вот и по пояс. А теперь уже и по грудь. 
Плыть в темноте - неприятное занятие. Особенно в лесу, в жгуче ледяной, сковывающей путами цепей, хватающей своими холодными прикосновениями за мышцы. И темнота глубины под ногами. Не на что опереться, некуда отступать.
Он плыл. Минут пять. А потом алтарь неудержимо стал приближаться. Всё ближе и ближе. И вот он, совсем рядом. Вновь под ногами мостовая.

И вот он, остров. Вот монументально железный, мраморный храм. Цельная, металлическая, двухстворчатая дверь. Замок под ключ. И ключ в замке. Стены усыпанные текстом древности. И ничего знакомого. 
Он пошёл к двери. Из тени выскочила лань. Обычная лань. Она преградила дорогу. Она смотрела прямо в глаза. Не мигая глазами, она смотрела в душу. Это завораживало и пугало сильнее тех, кто смотрит в твои глаза уже умирая, пытаясь схватиться за твою жизнь. Это был чуждый, животный взгляд. И его непрерывность заставляла вспоминать остекленевшие глаза мертвецов. 
А ну пошла! Вскрикнул войн. Но лань не уходила. Он достал меч, но она не двинулась. Он покачал головой и решил обойти её по траве. Но стоило ступить на траву, как нога с хлюпаньеп провалилась. Он чуть не потерял сапог.
Делать нечего. Он приплыл сюда и обратно без своего не уйдёт. Разгадка здесь. Он подошёл к животному почти вплотную и ударил обухом по крупу. Лань дёрнулась, издала гортанный скрежет обиды и боли и ускакала по болоту в тень. В тени мигнули глаза. Войн выставил меч в ту сторону и напрягся. Он весь обратился в слух и зрение. 
Выходи! Кто бы ты ни был. А потом тихо добавил. Что бы ты ни было. 
Но никто не ответил, а глаза снова исчезли.
Чертвовщина. По спине у война пробежал холодок. 
Он подошёл к воротам, не забывая оглядываться на предмет прочих неожиданностей. И тут к нему в голову пришла навязчивая мысль. А может ну его, этот альтарь. Эта олениха, это место. Они так и говорят, что это того не стоит. Быть может лучше повернуть? И слева зажглась окольняя тропинка обратно - мостики через маленькие островки. Чертовщина.
Нет. Он не привык отступать. Сейчас всё откроется. 
Ключ? Нет, так не приходит войн. Он приходит с мечом в руках. И он размахнулся и срубил забок. Тот с жалким звоном раскалолся и рассыпался на части поорёженного металла. Это победа. Так и заходит войн. И он зашёл. 
Скрипнули двери на петлях и они открыли просторное помещение.

Внутри был пьедестал с точно таким же фонтаном, что и до того, на дороге, мраморные своды и свет. Белый свет. Свет светлячков. Они влетали через оконца в потолке и кружили под сводами. 
Войн подошёл к фонтану. В нём, у самой струйки на дне лежали крупные, прозрачные камни, которые играли на свету своими гранями. Неужто хрусталь? Нет, хрусталь так не переливается. Алмазы?

Войн запустил свою руку в воду и схватил камень покрупнее. Вытащил и посмотрел сквозь свет. Камень был ледяным. Это и был лёд. Война обуяла злость. И ради ледышки он сюда шёл? Ради непонятных завитушек на стенах? Он не желал мириться с таким оборотом дел. Не желал искать смысл в стене, в садах, в таинственных мостиках и поворотах. Он с размаху кинул лёд на пол. Он разбился на тысячи осколков самых разных цветов и растёкся мерцающей прозрачной кровью. Позади что-то взвыло. 
Войн обернулся. В дверях стояло оно. Существо. Оно выглядело разъярённым.
Двухметровый человек с головой оленя, с рогами, с пылающей холодом кожей. Он помчался к войну выставив рога. Войн ушёл финтом и рубанул по голове, по попал лишь по рогу, отрубив добрую половину. Но существо лишь подхватило рог и ударило им как дубиной или мечом прямо по доспеху. Кираса звякнула, а его отбросило прямо в стену. Он осел, но мигов встал.
Олень сидел над лужей ледяных осколков, дотрагивался и тут же, с болью отдёргивал руку. Отрубленный рог валялся в стороне. 
Войн подошёл сзади и замахнулся, но олень парировал удар оставшимся рогом, который треснул и обломился. Войн пнул того сапогом в шерстистую грудь и ткнул на излёте саблей. Тычок вышел слабый и лишь чуть вошёл в грудь. Но существо уже не вставало. Лишь жалобно подвывало. Войн подошёл и с величайшим презрение посмотрел на него. Прямо в глаза. Он почувствовал такую ненависть. Ненависть к хозяину этого места. Ненависть к его убогим богатствам, к явствам, к его владениям, к несуразному существу, что снова размахнулся. И ударил. Удар остановился в каком-то мизере от шерстяной шеи переходящей в человеческую грудь. Он не хотел останавливаться. Само время замёрзло. Существо рвануло, у него отрасли рога, а само оно обратилось оленем и ускакало куда-то наружу. Войн прошёлся свой саблей по воздуху. 
Вернись! Иди сюда, тварь! Что ты сделало с людьми? Где же они? Ты у меня за всё ответишь!
Он подошёл к фонтану и потянулся за ещё одним пульсирующим светом куском льда.
Но и тут постигла его неудача. Фонтан вдруг опустел. Исчез лёд. Исчезли стены. Он стоял посреди островка. Взвыл ветер. Из темноты поползла лоза, репейник, дикие розы и опутали его ноги, ветер нещадно кинул его на землю, в доле метра свалился ствол дерева. Войн чувствовал боль, ужас, страх и жалость. Жалость к тому, что его жизнь закончится здесь. 
Боль пронзила тело, ветер поднимал и швырял о землю и деревья, ветки хлестали по рукам и ногам, и откуда не возьмись, показался олень. Он подбежал, перескочил через тело и убежал во тьму. 
Вернись! Пожалуста! Я не хотел. 

Но звать было поздно. На что он вообще рассчитывал?
 Ветер поднял последний война последний раз и бросил в воду. Он начал погружаться ко дну. И дно приближалось. Тёмное. Но оно таким не было. Это было отражение неба, всё в звёздах. Пульсирующих звёздах изо льда. Воин потерял сознание.

Он проснулся на пыльном перекрёстке. Лежал прямо посреди дороги, в пыли. Уставший и избитый будто десятком крепких детин. Но он был! Он был жив. 
И тропа была там. Но посреди неё стояла огромная каменная стена. 
Он подошёл. И увидел. На ней, среди ветиеватой резьбы было изображение. Изображение бегущего оленя. И на дикой розе, которая росла извивалась вдоль стены, сидела одинокая бабочка, которая то складывала, то раскрывала крылья.
Воин рассмеялся и пошёл своей дорогой.