Говорят, что наше подсознание воспринимает любой объект в соответствии с уже известными образами и мы видим не то, что реально, а то, что уже видели, то, что осело в нашей голове.
Обычная ночь апатичных постсессионных каникул. Сбитый режим и тонны кино, анимы, компьютерных игр. Казалось бы вот оно, свободное время о котором так мечтаешь день ото дня, но, как то ни прескорбно, делать ничего совершенно не хочется. 
Подъезд моего дома, такой обшарпанный, старый, собственно как и весь осыпающийся провинциальный городишко. Как верно отметил мой друг и товарищь, на въезде в него кажется, будто выпадаешь из времени, из реальности и попадаешь в крошашуюся, застарелую бетонную пустыню с джунглями, сложенными домами, выброшенными из разных времён, с тропинками полных выбоин дорог, с деревьями фонарных столбов, мерцающих замутнённым взором оранжевых ламп. 
Почему именно оранжевый? Меня всегда мучал этот вопрос. Не потому ли, что мэрия пожалела денег на лампы дневного света и решила, что это будет ново и практично, купить за бесценок неликвид? Или быть может потому, что серому городу так нужна капля яркой краски, которая хоть чуть-чуть вырвет его из безвременья и ярким оранжевым огнём направит в сквозь холодную, стылую тьму?

Но всё пустое. Я стою в подъезде, подперев железо домофонной двери кирпичом выпавшим из стены невдалеке. В руке дурацкая сигарета, марку которой я даже не вспомню. Ментоловые, какая же гадость. 

Лень, лень, лень. Так лень встать спозаранку и начать день как надо. Так лень наконец-то взяться за дела. И вечный поиск и стало быть нахождение виновного во всех бедах. То это будильник, что не разбудил меня во время, то это родители, которые не дали мне с утра пинка и так далее. 
Вставать в 3 часа дня - дурацкая привычка. Тот момент, когда муравейник города кишит людьми, которые бегут, делают, творят жизнь, а ты сонный подходишь к окну и понимаешь, что смотреть на работу для бездельника, это мука, поэтому лучше остаться дома и отбросить все дела в привычной серости. Чтобы что-то делать, нужно что-то делать. Напрягаться, превомогать, это и есть жизнь.

Но тот, кто всё в жизни проспал, в этом муравейнике просто не нужен. Он лишний.
И вот вам три часа ночи. Порядочные люди уже спят и видят свои обыденные бытовые сны со стандартным наполнением. Город пуст и горит светом оранжевого фонаря. Падает снег. 
Даже стоя на морозе голый по пояс с сигаретой в одной руке и нетбуком в другой, я не привлеку никакого внимания. Как приятно сознавать, что здесь и сейчас ты один.
И в какой-то момент я замечаю, там, в сумраке подъезда на стене обычная для любого подъезда вещь - нарисовано сердечко, любимая метка пубертатной девочки, будущего хранителя этого осыпающегося очага, которая чувствует и желает, а оттого и проецирует свою надежду на холодные стены, но вскоре очерствеет и сама будет эти стены красить, а другим - воспрещать порчу имущества. 
Я подхожу ближе и сквозь сумрак понимаю. Мои глаза меня обманули. Это обычная расщелена, из которой кто-то выдрал вкрученный болт, которая не имеет ничего общего с тем знаком, о котором я было задумался. 
Но если бы я не подошёл, то я бы думал, что это сердце. Трещина и сердце. Забавно получается. Быть может, есть и третий вариант, который становится понятен лишь при ясном взоре, смысл которого кардинально отличается от знака жизни и любви, от раны в стене?