мороженку ем.

мы - ваши шуты, ваших детских фантазий глашатаи,
и с нас спросу нету, хотя спрос на нас просто бешеный.
мы пахнем ветивером, прячем под тонкие шарфики
следы от любви, от насилия и от повешенья.

мы ходим по миру, сравнимы по плавности с воздухом,
растопленным солнцем до полупрозрачной эмульсии.
мы в воду вино обращаем, дурачась, и пьём эту воду так,
как слушают окрики, изголодавшись по музыке.

мы часто сгораем до пороха, чтобы очиститься
и стать кем угодно, но в сути своей - междометием.
мы не ощутимы в толпе - нас в ней просто не числится,
но, если вглядеться, за каждым прохожим заметите
огромные крылья.

Сосны иголками гладят небо, солнце в ветвях тая,
Старый солидный крот под корнями учит другого рыть…
Вот на земле лежит оболочка. Господи, это я.
Я не умею молиться, просто не с кем поговорить.
Здравствуй! Прекрасна твоя обитель, радостна и чиста,
Как же мне хочется влиться в благость ласковую твою…
Господи, что у меня внутри? Лишь вязкая пустота,
Несколько слов без веса и смысла в ней обрели приют.
Знаешь, я днем весела, как птица, если в большом кругу
Добрых знакомых. А вот под вечер что-то теснит в груди.
Господи, я по ночам не плакать, кажется, не могу.
Быть одиноким вдвойне сложнее, если ты не один…
…нужно о добром, о главном, вечном - я же о ерунде…
Как я смогу служить тебе, если даже язык мой враг?
Господи, что тебе мой кораблик, пущенный по воде?
Я и водой-то назвать не вправе этот сырой овраг…
Он и поплыть-то не может толком, тычется носом в ил,
Мачты не делают из непрочных тоненьких хворостин.
Господи, я прошу, помоги ему, дай ему, Боже, сил.
Мне же не помогай, а только - ради него - прости.