Ночью всё по-другому. Всё, что пристыжено днём — воцаряется и безраздельно властвует под неоновым солнцем. Клерков, прилежных трутней, кротких мышек и усталых мам сменяют пираты, наркобароны, узкие кожаные брюки, коктейльные платья, плети, липкие нимфоманы, покерные валеты, трёхэтажные шоты и минеты в тесных салонах Убера. Настоящая жизнь — в мутном просвете между барами. Блестит, отражаясь в уличных фонарях. Так блестят спины майских жуков, только что облизанные губы после текилы; влюблённые глаза и глаза пьяного первокурсника перед розовыми сосками; затылки ресторанных стриптизёров, серёжки и камни на девичьих вечерних туалетах. Жизнь — в капельках пота на шее танцующей go-go girl, стекающих по шее аккурат в декольте, и маленьких, завившихся от влажности, волосах над ней. Жизнь — в красных разгорячённых языках, в пьяных поцелуях, сплетающихся ресницах и неприглядном шуме закрытых сортирных кабинок. Ночная мгла отражается в лужах перед грязными пабами, в блестящих ботинках столичного денди, прогуливающегося по улицам маласаньи, а у Светы она отражалась в четвёртом за вечер бокале белого сухого.
— Нет, я ебала так убиваться из-за какого-то вялого хуя, — философски заключила подружка Люда, глядя на светину печаль.
У люды было три мужа и один анал, она знала жизнь. А потому в её словах можно было не сомневаться, убиваться было не из-за кого.
— Ну, реально, свет, что, кроме долгов и венерического гербария, дал тебе этот козёл? — подхватила за людой Ленка, роковая светина подруга. Ленка — единственная из трёх подруг, у кого были сиськи, действующий бойфренд с годовой подпиской brazzers и успешно вылеченный триппер. Не внемлить её словам также не было ни единой причины.
— Пиздят много, а поступков – ноль. Сладкоголосые все, заискивающие, когда ищут путь в трусы. Идёшь у них на поводу, разучиваешь минет на бананах, укрощаешь их, создавая иллюзию, что укротили как раз тебя, но стоит тебе затянуть слегка поводок, обозначая роли, заговорить с ними о женитьбе, детях – так тут же начинают скулить и рыть когтями подкоп. Свободолюбивые дохуя!
— Да пиздец, люд! — ленка крутила между пальцами тонкую сигаретку, дым заполнял маленькое женское пространство, становилось тесно и пьяно. — давайте за нас, блядей, но охуенных!
Подружки откупорили очередную порцию даров щедрого бахуса, обильно осыпая козлов ещё с полчаса красноречивыми хуями.
— Слуш-те, девки, а мож, этта, — хитрым прищуром осмотрев подруг, начала ленка — ...мальчика вызовем, а?
— Смы-ы-ысли? Стриптизёра, типа? — охуела и ошарашилась света.
— Интеллектуала!
Мизансцена: мандраж перед новым и неизвестным, нервный ахуй. Фоном — «Если любовь не сбудется, ты поступай, как хочешь».
***
Медовые огни рекламного билборда о йогуртах облизывают сосущиеся тела подростков. Света ни разу в жизни не видела таких длинный прелюдий. Девочка в платье на бретельках была готова 20 минут назад, но она снова поправляет свои взбитые сливки, спадающие с плеч, а мальчик, длинный и натянутый как струна, топчется и томит. Случайные прохожие рвут волшебные нити, и двое любовников растворяются в ночном тумане. Соловьиная трель...
Соловьиная трель. Девки наперегонки мчатся к глазку. Под увеличительным стеклом всё кажется карикатурным. Людка открывает дверь, светка с ленкой выглядывают из-за спины.
— Доброго времени суток. Интеллектуала вызывали? — кокетливым взглядом исподлобья очертил свои намерения молодой человек в круглых очках и в сандалиях.
Сандалии — абсолют интеллектуала. Если вы когда-нибудь будете иметь удовольствие делить общество с интеллектуалом в сандалиях, будьте осторожны, дамы. Это чревато неконтролируемыми последствиями.
— Ага, — громко взглотнула света.
— А вы – ничего, – улыбнулся интеллектуал. – Прямо как с полотен прерафаэлитов.
— Ох, — у лены закатились глаза и подогнулись коленки.
— Уеть. — закончила мысль люда.
Все четверо участников пьесы проследовали в гостиную, где интеллектуал в приказном тоне усадил подруг на кушетку в ряд.
— Вы хорошо учились в школе, дамы? — ставит на колени интеллектуал.
— Да, да, угу, — плотно утрамбованные подруги ни секунды не медлят с ответом.
— Значит, вам известно, что за плохое поведение я буду строго наказывать.
— Да, наверное. Нет. То есть да. Да.
Интеллектуал взял стул, присел на него и указал пальцем на свету.
— Ты. Да, ты, девочка. Подойди, присядь на колени, — похлопал по коленям.
Света растерянно оглянулась на подруг. Самую заплаканную, что ли, выбрал? Силён.
— Расскажи мне об основных понятиях немецкой классической философии. — плеть проскользнула между кистью в кожаной перчатке и хлестнула свету по заднице.
— Я не могу, я не... я не знаю. — света умоляла.
Лена и люда перешёптывались с кушетки:
— Сука, чё делает-то.
— Немецкая. Классическая. Философия. Да он просто животное!
На коленях интеллектуала дрожали тонкие женские ноги. Он прижался горячими губами к светиному уху и начал шептать:
— Согласно Канту, вещь в себе, или абсолют, спонтанная сила, действующая в человеке, не может быть прямым объектом познания, поскольку человеческое познание не связано с задачей познания абсолюта. Человек познает не вещи в себе, а явления.
Плечи светы пронзила лёгкая дрожь. Страха больше не было. Она смотрела прямо в глаза Интеллектуала, он смотрел – в её, и, не отрываясь, гладил светины бёдра. Подруги с дивана по-чёрному свете завидовали.
— Знание представляет собой синтез чувственности и рассудка. Кант определяет чувственность как способность души созерцать предметы, способность же мыслить предмет чувственного созерцания есть рассудок, — его язык слегка дотронулся мочки уха.
Лена отхлебнула вина и пустила руку под юбку.
— Априорными формами рассудка выступают наиболее общие понятия — категории (единства, множества, цельности, реальности, причинности др.), которые представляют собой всеобщую и необходимую форму мыслимости каких бы-то ни было предметов, их свойств и отношений. Таким образом, человек, познавая мир, конструирует его, строит порядок из хаоса своих чувственных впечатлений, подводит их под общие понятия, создает свою картину мира.
Света развела бёдра в стороны, закинув голову вверх, и громко выдохнула.
— По Канту, мораль нельзя вывести из опыта, эмпирии. История человечества демонстрирует великое многообразие норм поведения, часто несовместимых друг с другом: поступки, рассматриваемые как норма в одном обществе, в другом подвергаются санкциям, — не унимался интеллектуал, тон его голоса повышался, темп увеличивался, и он срывался на крик.
— Ещё, ещё... — Света вилась, как уж, не скрывая экстаз, держа интеллектуала за шевелюру и почти что вырывая её из крупного черепа. Подруги на кушетке, не стесняясь, мастурбировали.
— Если чистый, или теоретический разум “определяет” предмет мысли, то практический разум призван “осуществлять”, т. е. производить нравственный предмет и его понятие. Сфера деятельности практического разума — СФЕРА МОРАЛИ.
Света мелко задрожала. Перед глазами возникла картина мира, воинствующие огни, красные бесы, пляшушие у костра, укачивающая, словно молодая мать, колыбель жизни. Ногти сжали затылок интеллектуала на пару секунд, а потом света обмякла, как пломбир, по щекам покатились слёзы. Интеллектуал гладил её по голове и целовал шею.
— Тише, милая. Тише. Это всего лишь немецкая классическая философия.
