Он был хорошим псом. Ну или ему так казалось. Никогда просто
так не лаял. Правда иногда пряник с кухни стащит, ну или печенье со стола какое
подворовывал. 

А теперь он тосклив и
малонужен.  Даже можно сказать – не
моден…. Сейчас  спрос на другое.
Маленькие разноцветные  пустобрёхи. Ну
разве это сила?  Надёжность? Где же то гордое
– Друг?

 Когда то он  тоже мог дружить. Вернее не так…  Когда то о с ним дружили. В нём нуждались. Его
холили и лелеяли. У него было звучное имя и титул. Были  выставки и награды, поездки  с Хозяином 
на машине, и он подставлял морду потоку встречного воздуха из открытого
окна, по щенячьи слюнявясь от удовольствия.

 Теперь многое
изменилось. Про него забывали, его порой не замечали, а игрушки просто
выкинули. Да и зачем старому псине игрушки? Он был большой семейной обузой для
всех. Старый  и больной пёс  преклонного возраста.

Большее время он 
дремал в коридоре или просто тихо лежал. Иногда на него накатывало. Он  храпел, кряхтел, после долгого неунимающегося
кашля.  После чего было тяжело дышать, но
он справлялся,  правда с каждым разом всё
с большим трудом.  После этих
приступов  дико хотелось пить, но не было
сил. Он отлёжвался, высунув  язык из
раскрытой сухой пасти, и немного погодя плёлся на кухню, в поисках воды.

 Вы замечали, как
люди  быстро привыкают к преданности?

Пёс всё так же наивно и слепо  верил в людскую дружбу по своей собачьей
доверчивости.

 Вы когда нибудь
смотрели старому псу в глаза? В них нет злобы, нет гнева и нет обид.  Они всё так же переполнены веры  и любви 
к людям. Они всё так же ждут, доверяют вам и  даже в печальном  взгляде по- прежнему жива Надежда. Они полны
ожидания. Ожидания пары тёплых фраз и совсем немного ласки. И как только вы
прикоснётесь  к нему рукой, он
зажмуривается. Замечали? И он готов простить  всё… предательство, боль и злобу, что перенёс.

Вы когда нибудь смотрели в глаза старой, надломенной жизнью
собаке? Нет?  А ведь  их глазами говорит Бог.

Ему выговаривали за очередную лужу, он виновато жмурился
опустив морду, прижав уши и виновато виляя хвостом.

Вернувшись однажды с прогулки он не нашёл своего прежднего
места в коридоре.  Его плед, на котором
он спал, просто на просто переехал в гараж.

Теперь твоё место тут – сухо сказал Хозяин.

Скрипнула дверь и лязгнул тугой засов.

В гараже было холодно и сквозило. Он перетащил свою постель
в глубь гаража, ближе к стелажам. Там был потеплее.

Где же тот, кому он так доверял?  Тот, кому он был так предан? Старый холодный
гараж, ведёрко с водой и миска сухого корма.

Сначала он ждал, потом просто тосковал,  а немного спустя стал привыкать к одиночеству.
Оно уже не так давило своим грузом.  А
может быть он просто стал терять слух?

 Он видел сны о
хорошем, но иногда обрывочные куски памяти не давали ему покоя. Он тревожно
просыпался, метался, всё его пугало  и
нестерпимая  непроглядная тоска сжимала
всё его  старое собачье нутро.

Но хорошо знал  звук
засова. И сквозь дверную щель в глаза ему брызнуло яркое, слепящее солнце.
Подслеповатые глаза рассмотрели силует хозяина. На него быстро надели
ошейник,взяли под поводок и сказали – Пошли.

 Тяжёлой ломотой
откликнулось его тело, а сознание  тут же
нарисовало радужные картины.

 Потом они долго
ехали. Пёс с наслажденьем вдыхал запах хозяина и его куртки на заднем
сиденье. Его подвели с какому то незнакомому домику, огороженногму заборной
сеткой.Сквозь смесь  хозяйского запаха в
нос ударил новый  и незнакомый -  чужой и тревожный. Но онже был не один. С ним
его хозяин, а значит – не опасно! Он всё ещё как и прежде доверял людям.

Старый наивный пёс…

Вышел  странного вида
огромный  человек,  с большими руками в резиновых перчатках и
длинном фартуке.  Он странно пах и
вызывал тревогу. Они  о чём то
поговорили,после чего хозяин расплатился и протянул ему поводок, затем быстро и
спешно стал уходить.

 Пёс по инерции
дёрнулся за ним, но что то резкое одёрнуло и сдержало его. Старое тело заныло…
да и душа тоже….

 Слеповатым взглядом
выцветших глаз  всё ещё полных слабой
надежды он провожал того, кого когда то любил, больше жизни и кто так легко его
предавал. 

Защемило и сковало судорогой  все его собачье нутро – и задрав голову вверх,
толи от тоски, толи от непонятного предчувствия  чего то, он по щенячьи пронзительно и протяжно
завыл....

 Потом он смутно
помнил происходящее, он только почувствовал укол в области шеи, рассудок стал
ему не подвластен,  всё вокруг поплыло и
он провалился в тёмную бездну……

 Потрясающий запах
чего  то знакомого слегка улавливался его
носом. Сквозь пелену смутного сознания он открыл свои выцветшие глаза. Перед
ним стояла миска с бульоном и  лежал
громадный мосол.

 Он не поверил своему
собачьему счастью, только глянул на этого странно пахнущего  чужого огромного человека в фартуке.

Ну что, кабыздох, дышишь? 
Ну поживёшь ещё…. - протянул  свою
огромную сильную руку, потрепал его и пододвинул ближе миску.

 Теперь у пса началась
новая жизнь. Его регулярно кормили, он гулял где хотел. Человек в фартуке
иногда  впихивал ему противный порошок и
больно колол что то в левую ляжку задней лапы. Приступы кашля стали реже и он
меньше задыхался.

 С удивительной
периодичностью к человеку привозили других животных,  но пёс в дальнейшем их не обнаруживал. Лишь
вонючий и животный запах доносился из большого контейнера, что стоял на заднем
дворе, за которым приезжала  машина.

Он мало понимал привратности собственной судьбы и по
прежнему был полон любви к людям, не потеряв веру в доброту и человечность.  Этакий закрученный жизнью баланс  добра и зла, с малой квантовой долей доброты к
его собачей жизни.

 Временами это человек
 беспробудно пил горькую, подолгу
разговаривал с ним, тихонько плакал, утирая слёзы  рукавом   и своей
тяжёлой огромной рукой трепал его за холку. Пёс не понимал, о чём  человек говорил, просто преданно смотрел в
глаза, а потом засыпал вместе  с ним на диване,
укрывшись одним одеялом на двоих, лишь благодарно тыкался  и лизал его огромные руки, загубившие не одну
живую звериную душу………