В их длинной жизни столько гостей. Очертания этих гостей размываются с каждым новым, каждым ненадолго приходящим. Скоро они и не помнят.. А если и помнят, то относятся как к маленькой сладкой конфете. Сожрал, проглотил, не насытился, так.. Ощутил недолгую сладость в жадной погоне за целым мешком. Они охотятся охотятся охотятся, кормят  с ладони сахарной ватой, протягивают стакан, полный сладкого сиропа, водят по чьей-то щеке сладкие ласковые дорожки языком, чтобы гость пропитался насквозь сладкой ложью, о которой ещё ничего не подозревает. Каждый из них — всего лишь маленькая сладкая конфета. В моей короткой жизни мало гостей. Очертания этих гостей всегда четкие, пропитанные чем-то ярким и чем-до до невозможности сладким, которым они окутывают меня, желая превратить меня в угрозу для диабетиков. Я обожаю сладкое, как и они, покорно и доверчиво беру из рук стакан с сиропом, слизываю с ладони рваные облачка сладкой ваты, подставляю щеки и сам не замечаю, как начинаю вязнуть в этом липком и слишком-слишком-слишком сладком, от которого кружится голова и колотится сердце, будто пережрал горсть таблеток. Сладкая липкая эйфория, медленно отравляющая и разьедающая, швыряющая в вязкую пропасть сладкого яда, из которой не так просто выбраться.

 

Я был слеп.
Слеп и отравлен, каким продолжаю являться до сих пор. Жижа в голове слишком вязкая, чтобы дать мне трезво смотреть сквозь толщину в много километров. Я и сейчас слеп, только прозрел. Писал ранее о людях-самородках, сейчас горько улыбаюсь своему отражению в зеркале, вспоминая текст и тех людей, о ком шла речь. 

...Тщательно замаскированная отрава для мелких тупых грызунов вроде меня. Нет никаких самородков в обличии этих демонов. Окутанные дымкой лжи и сладких речей всегда выходящих с поля битвы без поражения демонов  жертвы — почти мертвы, почти, почти, не подобрать слова, почти без шансов, отравленные чёрным ядом улыбающихся демонов, искромсанные когтями тех, к кому тянулись их безоружные руки с тупыми ногтями, ослепшие слишком ярким миллионом ядовитых светлячков. 

День-неделя-месяц-месяцы... У демонов пир. Они ликуют, танцуя на костях тех, кто пал.

Одна из истин, которую в меня вбили, это способность человека, близкого человека, предавать. Я знал о ней давно. Возможно, я родился с осознанием этой истины, к моменту, когда меня заставили увидеть её глубину, я был полностью готов. Был ли я единственным пиздюком в мире людской лжи, который не впитал ее порами кожи тела и ментальной сущности? Нет. Миллионы таких же земных вшей, как и я, рожденные паразитами, заставляющими земную плоть чесаться и покрываться язвами, отыгрываются на ближних самым мерзким способом. Мир подонков,каждый тычет пальцем в этого и того, заявляя "это он во всём виноват", но мстит другому. Я тоже так делал, уродство морали, которая покрылась свежими язвами. Я уродлив настолько - насколько уродлив ты. Гниль моего сердца такая же, как и гниль их сердец. Не хочу больше смотреть, разрывать вашу плоть, спрячьте от меня эту вонь. То, что я говорю сейчас - не более чем текст, от безысходности. Смысл фантазировать о чьем-то ебале и своем кулаке. Жизнь в черном зеркале заставляет искать иные пути выброса давления. Я не умею. Трудно говорить, когда едва дышишь.
Я попытался. Меня не услышат. Они видят черноту на мне и во мне. Шипят едкое "врааааг". Я слышу, слышу.
Я слышу. Я враг. Но только самому себе. Запомни.